Тайна Пушкинской улицы

Как у всех детей, особенно четырёхлетних, у него одно увлечение быстро сменялось другим. Так, за следующие двадцать минут разговорчивый ребёнок поиграл на деревянной горке, покачался на качелях, повозил большущий самосвал и вернулся на скамейку к Петру Петровичу Ибису.

– А где твой внук? – просто так поинтересовался подошедший, зная во дворе всех ребят.

– Мой ещё не появился, – философски заметил пенсионер. В голосе его чувствовалась грусть, понимаемая детьми, скорей, на подсознательном уровне.

– Почему? – продолжал спрашивать любознательный малыш.

– Тебя как зовут?

– Гриша.

– Он ещё не созрел, Гриша, – нашёлся, что ответить Петр Петрович. – Как ягодки. Сперва зелёные, потом красные. После осыпаются.

Ребёнок вскочил, схватив обратно лопатку.

– Значит, я осыпался, – сделал он для себя вывод. – А почему тогда мама сказала, что родился?

Пётр Петрович попал впросак. Оказалось, что с детьми разговаривать вовсе непросто.

– А может ты и родился, – пошёл пенсионер на попятную. И чтобы как-то миновать скользкую тему, пожилой человек похвалил Гришину дудочку. —

Красивая. И, наверное, хорошо играет, – заметил он, протягивая руку к инструменту.

Детские игрушки стали удивительно яркими. Не в пример детству Петра Петровича. Дудка была белой с клавишами различных цветов: синими, красными, жёлтыми и зелёными.

Когда пенсионер взял в руки детскую забаву, он не сразу понял адресованный ему вопрос.

– А кувшинчик? – маленький Гриша, недоумённо глядел на Петра Петровича.

– Не понял, – пальцы пенсионера положили забаву на место.

– Как же? – по – своему удивился ребёнок. – Я вам дудочку – вы мне кувшинчик. Я вам кувшинчик – вы мне дудочку. Надо меняться.

– Но у меня нет кувшинчика, – усмехнулся Петр Петрович, оценивая, как быстро дети адаптировались к рыночным отношениям.

Гриша ничего не сказал, но дудочку спрятал за спину.

Ещё через час малышня из двора исчезла. Стрелки часов еле поспевали за временем. Наступил обед, и все старательные родители должны были своих чад накормить и отправить спать.

Пётр Петрович остался во дворе один. Вернее, не во дворе, а вблизи песочницы.

– Играешься, Петрович? – смеялась бабка Фёкла, развешивая на верёвках бесконечное бельё.

Хоть она и была моложе Ибиса десятка на полтора, выглядела точно как он. Фёкла сама заметила, что когда человеку за семьдесят пять, тот становится похожим на всех ему подобных. Одинаковые морщины, одинаковые радости.

Ибис поприветствовал соседку, не заметив, как за ним из окна наблюдает Вера Сергеевна, тщетно подающая какие-то знаки. Внимание Петра Петровича привлекла оставленная одним из деток игрушка. Это был симпатичный паровозик изумрудно-зелёного цвета, тяжёлый, сделанный навроде копии с натурального – так были соблюдены все детали, с неприсущей обычным изготовителям тщательностью. Паровозик умещался на ладони, и если сжать пальцы, мог быть абсолютно незаметен.

Ибис обернулся по сторонам. Вокруг никого не было. Игрушка манила. “Кто сказал, что взрослые не любят играть?” – думал пенсионер, поглаживая эмаль на колёсах чудо – паровоза. И труба ему нравилась. Раньше, давным-давно, по железным дорогам бегали только такие железные друзья, правда, с красными звёздами, нынче все стоящие на запасном пути. Пётр Петрович сам видел, переезжая из одного города в другой.

– Я его зову, зову, – раздалось сзади так неожиданно, что пожилой мужчина вздрогнул, опрокинув вещицу. – Он для Фёклы внимание нашёл, а для жены – нет. Уж все дети разошлись, один ты в песочнице остался, – подтрунила Вера Сергеевна, уперев руки в бока.

– Иду, иду, – начал подниматься Пётр Петрович, опираясь на палку, а другой рукой захватил паровоз.

– Это ещё что? – протянула ладонь Вера Сергеевна.

Муж показал игрушку издали.

– Завидно стало? Мне его подарили, – заявил он, отводя глаза.

Но супруга своего любимого знала достаточно долго.

– Не смеши, старый, – ответила она и недовольно цокнула языком. – Небось, забыл кто-нибудь, а ты тут, как тут. Вернутся, хватятся, – говорила женщина, разглядывая забаву.

– Никто не хватится, – пробубнил Пётр Петрович. – А нашему внучонку – подарочек.

– Петя, – супруга с укоризной посмотрела на мужа. – Ты снова? Ну, не хотят они детей, хватит об этом. – Ещё немного подумав, она произнесла фразу, определившую дальнейшую судьбу модельки. – И неужели ты думаешь, что мы к тому времени, не сможем купить внуку какой-то паровоз?

Пётр Петрович согласился. Они смогут. Был бы ребёнок.

Отдать безделицу стоило вечером, не оставляя на лавке. Не все же такие честные, как Ибисы, не каждый мог вернуть находку. А в 16 часов, как обычно, ребятишки вышли во двор, их мамы расселись на скамейках и, отслеживая поведение своих деток, принялись обмениваться опытом. Не прошло и пяти минут, игрушка нашла хозяина.

Никогда ещё детектив Марсин не чувствовал себя таким идиотом. Бывали, конечно, различные случаи за семилетнюю практику, но чтобы быть настолько близко к провалу, – это впервые.

Ведомый объект почти увидел его. И всё благодаря любопытному старикашке.