Тайна Пушкинской улицы

Взгляд ангела – хранителя, только пришедший в себя после перенесённого стресса, вновь помрачнел, наткнувшись на чужую рубашку и стянутые с кого – то брюки. Весь этот возмутительный гардероб был на нём, на человеке, привыкшем ходить в чём удобней.

– Они новые, – предупредил Ян.

– Ну и что, что новые, – Славик повернулся лицом к Аните. – А мои где? Я не подписывал никаких бумаг, меня вообще не должны касаться все эти ваши причуды.

– А работа тебя должна касаться? – пресёк поползшие разговоры Ёж, отойдя от зеркала.

– Ну, работа, – протянул ангел – хранитель. – Ты, Вадим, сам посуди, – повернулся к пришлым спиной отчаявшийся мужчина. – При всём честном народе раздевают. И не известно, моё ли на мне бельё, – перешёл на шёпот Славик. – Интимная вещь, как – никак.

– Напрасно вы, Станислав Сергеевич волнуетесь, – проговорила Анита, направляясь к лестнице, ведущей на крышу. – Никто на вашу интимность не покушался. Не до того нам. А одежду получше разглядите. Фактура та же. Только цвета другие. Более подходящие вашему образу мышления.

Славик резко обернулся на зеркало и успокоился. Компрометирующие оттенки отсутствовали.

– Вот повесят ярлык, ходи потом, – заметил он. – А вообще, спасибо, конечно. Только я как – то неуютно себя чувствую, вроде не в своей тарелке.

Ежа, в отличие от друга, интересовало само обновлённое состояние. Как произошло, что он больше не чувствовал себя уставшим, а напротив, ощущал прилив энергии и уверенность в полном осуществлении намеченного? Ян не хлопал в ладоши и не говорил: “Эй, двое из ларца, одинаковых с лица…”, Анита не заставляла пролезать сквозь игольное ушко, и, тем не менее, волшебство наступало по всем фронтам.

– Так мы летим? – позвали снаружи.

Вадим, договорившись о месте встречи со Славиком, поторопился на крышу за уникальной девушкой, которая как оказалось, ещё умела управлять вертолётом.

“Железная стрекоза “была довольно симпатичной. Маленькой, с большим стеклянным брюхом, забавной сине – белой расцветки. Мужчина поднялся на борт.

– Нет, – засмеялась Анита по – доброму. – За штурвалом будете вы. – И ещё раз улыбнувшись, захлопнула дверцу.

Ёж часто летал. И на вертолёте, и на планере, один раз даже на истребителе. Летал. Но это было давно и во сне.

Жизнь оказалась дороже временного терзания души.

– Не хочу вас огорчать, – начал Вадим, вздохнув и поглядев куда – то влево. – Но вот летать я как раз – таки не умею.

– Летать умеют все, – возразила девушка. Убедитесь. Это, как ходить. Кто – то передвигается медленно, вперевалочку или шустро, но и в том и в другом случае, самостоятельно, а кто – то использует для этого приспособления – машины опять же, велосипеды. Так и с полётом. Кто не может лететь сам, пользуется чужими крыльями. У нас и в прямом, и в переносном случае хвост.

– А ещё винт, – добавил Ёж, повеселев.

Создательница счастья подсказала, за что схватиться и куда нажать, чтобы лёгкая, послушная, стеклянная “божья коровка “поднялась в воздух. Уверенность в удачливости предприятия придала разуму силы.

– “Всё равно Анита рядом, – подумала голова – пленница наушников. – А она обещала счастливый конец истории”.

Вертолётик, покачнувшись, неуверенно оторвался от поверхности крыши и, поколыхавшись, взмыл в воздух. Сперва Вадим не смотрел вниз, держась двумя руками за рычаг, словно впереди вот – вот должен был возникнуть светофор. После, пообвыкнув и зарядившись спокойствием сидящего рядом пассажира, пилот краем глаза взглянул на ставший маленькой зелёной лужайкой стадион, окружённый осветительными вышками.

С высоты город выглядел другим. Более молодым, что ли. Основу его цвета составляли не серый и светло – серый привычный, утомительный, а белоснежный и золотой. В островах зелени притихли церквушки, их купола, призванные повторить лик солнца, воспроизводили его в великом множестве.

Проплыл собор Петра и Павла, пиком врезавшийся в голубую высь. Пруд, возникший с незапамятных времён, почти доходил до его стен, и лишь узкая изумрудная полоска, в запале звавшаяся обитателями местечка – берегом, отделяла старинное здание от воли грунтовых вод.

Сверху было отлично видно, как тень сменяется светом. Облака, появившиеся на горизонте, быстро достигли города и теперь в угоду ветру, прикрывали солнечный диск, бросая на землю отражение своих форм – маленьких неровных овальчиков.

К центральному стадиону, что выходил основными воротами к цирку, стягивались болельщики. Синий сектор был занят ещё за час до объявленного начала матча приезжими фанатами и прочими любителями активного действа. Площадь оглашалась весёлой песней и дружными репетиционными криками любителей спорта. Зрелище сопоставимое по накалу страстей со скачками на ипподроме, когда от прихода нужного жеребца зависит разорение или процветание, вот – вот должно было начаться.

А вертолёт летел. До площадки приземления оставалась самая малость. Лазурная лента реки предстала отчётливо, во всю свою природную ширь. Можно было разглядеть и баржи, и белые корпуса пароходов, и длинный жёлтый пляж противоположного берега с насыпной песочной горой, уходящей в воду.