Тайна Ретта Батлера

— Ну что ж, пятьдесят миль ты прошел. Если бы ты прошел еще двадцать я бы, может быть, простил тебя. Дал бы пару раз приложиться к фляжке, а так… Если поднимешься, то — иди, а нет — я тебя пристрелю. Хотя…

Мигель склонил голову.

— Что тратить на тебя пули? Немного посижу, посмотрю, ты и так окочуришься, а я полюбуюсь на твою смерть.

Слова Мигеля доходили до Рэтта Батлера с трудом. Они звучали как будто издалека, пробиваясь сквозь толстую стену.

Солнце слепило истерзанные глаза, веки были воспалены, губы потрескались, все лицо и руки покрывали волдыри от ожогов.

Но страшный вид Рэтта только забавлял Мигеля.

Сам он сидел на коне, под зонтиком и то и дело прикладывался к фляге.

Хотя пить ему и не хотелось, но было приятно доставить страдание Рэтту Батлеру.

— Жарко сегодня, — вздыхал Кастильо, — не вовремя ты выбрался на прогулку, Рэтт. И дождя, к сожалению, не предвидится, совсем не предвидится.

Он взглянул из-под зонта на слепящий диск солнца.

— Ну, ладно, полежи, отдохни. Может, еще и придется тебе немного погулять.

Рэтт Батлер потерял сознание.

ГЛАВА 17

Мигель Кастильо спрыгнул с лошади и подошел к Рэтту Батлеру, неподвижно лежащему под палящими лучами солнца.

— Ну что, приятель, отдаешь Богу душу. Не надо было тебе так поступать со мной, с Мигелем Кастильо. Тогда бы разъезжал на своем коне, постреливал в веревки — и был доволен жизнью, а так… Прощай, приятель, прощай. Мне пора уезжать.

Кастильо носком сапога повернул обожженную голову Рэтта Батлера, посмотрел на его воспаленные закрытые веки и вылил из фляги остатки воды прямо на лицо.

Рэтт вздрогнул.

— Все равно, ты, приятель, не жилец, но я снял грех с души и дал тебе немножко попить, ведь я обещал.

И тут Батлер пришел в себя.

Он услышал какой-то далекий грохот. Он услышал, как сотрясается каменистая земля и медленно повернул голову вправо.

Мигель Кастильо тоже посмотрел в ту сторону.

Из-за подножья холма выскочила шестерка лошадей. Они тащили за собой военный фургон. Лошади мчались во весь опор, не разбирая дороги, козлы были пусты.

— Ого-у, — воскликнул Мигель, бросаясь наперерез фургону и выхватывая из кобуры револьвер.

Его лошадь осталась стоять у подножья холма. А Мигель бежал наперерез шестерке лошадей, раскинув в стороны руки.

Он хотел остановить их, но лошади мчались на человека.

Тогда Мигель отскочил в сторону, но успел ухватиться за поводья первой лошади.

Он вскочил ей на спину и натянул поводья. Фургон и лошади медленно остановился.

— Спокойно, спокойно, стоять. Вот, молодцы, — поглаживая лошадь, приговаривал Мигель.

Потом спрыгнул и осторожно, на полусогнутых ногах, подошел к фургону. В руке он держал револьвер и его большой палец медленно взводил курок.

У дверцы он остановился, положил левую руку на открытое окно, резко дернул на себя дверцу и отскочил в сторону.

Из фургона вывалился мертвый сержант.

— Ой-е-ей, — вновь воскликнул Мигель, глядя на безжизненное тело.

В фургоне роились мухи, и Мигель зажал пальцами ноздри — такой нестерпимый тошнотворный запах повеял на него.

— Э-эа, ребятки, вы, наверное, долго катаетесь по пустыне? Надо же так завоняться.

Мигель Кастильо склонился к лежащему на земле сержанту, не отпуская пальцев от носа.

Правой рукой с револьвером он перекрестился, и тут его взгляд упал на золотую цепочку. Он потянул за нее и из кармана выпали часы.

— О-о, вот это приятная неожиданность, хорошая находка. Хоть в чем-то да повезло сегодня и мне, не придется возвращаться с пустыми руками.

И он, обрадованный, принялся шарить по карманам мертвеца. Тошнотворный запах уже не раздражал его.

Мигель вытянул большой кожаный бумажник, развернул его, достал сложенную вдвое пачку денег и, не пересчитывая, отправил себе за пазуху.

Больше у сержанта ничего не было.

Мигель снова зажал ноздри пальцами, влез в фургон и начал осматривать карманы остальных пассажиров.

Он нашел еще одни золотые часы и инкрустированную табакерку.

Табакерка обрадовала его больше всего, ведь у него никогда не было своей табакерки, да еще такой ценной.

Он выбрался из фургона, открыл табакерку, двумя пальцами затолкал себе в нос немного табака и сладко чихнул. Табак ненадолго перебил тошнотворный запах.

— Ну и воняете же вы, приятели, скажите спасибо, что встретились со мной, а то и дальше продолжали бы колесить среди холмов и трястись по бездорожью. А я вас хоть на землю положу.

Тут до его ушей долетел странный шорох, казалось, что что-то сдвинулось в глубине фургона.

Мигель отскочил в сторону, выдернул из кобуры револьвер, взвел курок и, осторожно заглянул внутрь.

Лежащий лицом вниз сержант едва заметно шевельнул пальцами неестественно заломленной руки.

Мигель Кастильо схватил его за плечи и перевернул.

Прямо в лицо ему смотрел одноглазый курчавый мужчина, второй глаз скрывался под кожаной повязкой.

— Воды, воды… — шептали растрескавшиеся губы сержанта, — глоток воды.

— A-а, так ты жив, приятель, — воскликнул Мигель, не зная радоваться этому или огорчаться.

— Воды… — повторил сержант.

— Ты очень хочешь пить, приятель? Неудивительно, ведь мы находимся в пустыне.