Тайна семи

Малквин, он просто не выходил у меня из головы. Малквин побывал на месте преступления. Я был в таком смятении, когда он вдруг возник в дверях дома Вала, что не придал этому должного значения, не стал допытываться, почему он оказался именно здесь и сейчас. Если он как-то причастен – ну, допустим, его послали обнаружить труп, или же он сам вернулся проверить, как сделал свое грязное дело, – я должен постараться прижать его к стенке и уличить. А если это не он, тогда надо вытрясти из него информацию о том, кто поднял тревогу. Ведь судя по тому, как выглядела гостиная Вала, там шла борьба. Похитители не церемонились с Делией и Джонасом, возможно, даже выволокли их на улицу за волосы. И наделали немало шума. И Вал, человек достаточно хитрый и изобретательный, должен допросить своих соседей – возможно, кто-то из них услышал крики и вызвал полицию.

А Малквином я займусь сам. Я ускорил шаг, снова повалил снег, крупные снежинки бесшумно садились на поля моей шляпы.

Прошлогодний пожар уничтожил около тридцати зданий, вместо них на улице зияла груда обугленных развалин, и этим зрелищем нам наверняка предстояло любоваться еще на протяжении десятилетий. Я выбрал небезопасный путь, ибо многие стены еще грозили обрушиться, а рядом с ними высились черные скелеты других зданий. Но здесь же велась и точечная застройка, в основном, в тех местах, где успели снести и разобрать завалы. Впрочем, сейчас работы были приостановлены, поскольку из-за холода и льда кирпич было класть трудно, а работать на высоте третьего этажа – почти равносильно самоубийству. Я обогнул Стоун-стрит, где жил раньше. Думаю, имел на это право. Вместо этого шагал посреди мостовой и видел, как мужчины типичной ирландской внешности – с крутыми подбородками и угольно-черными волосами – толкают по булыжнику тележки, набитые дымящимся мусором. Руки красные от холода, кожа шелушится. Но они должны были заработать на хлеб своим ребятишкам.

Интересно, скольких из них нанял Вал? Почему-то прежде я никогда не задумывался над тем, почему многие ирландцы относятся к нему, как к какому-то божеству. Тем, что у него крепкие кулаки, и славой огнеборца этого не объяснишь? А потом я подивился тому, почему с таким рвением ломаю голову над предметами посторонними, не имеющими отношения к делу. Просто перворазрядный идиот.

На Сидар-стрит я остановился перед причудливым фасадом нового здания почты. Он был испещрен тысячами панелей в золотистой окантовке, пронумерованными окошками в крохотные миры, куда мог заглянуть любой торговец и узнать, нет ли для него почты. Как-то раз они страшно заинтересовали Мерси, она назвала их волшебными ящичками. Открыла один и отправила анонимное любовное послание какому-то совершенно незнакомому бизнесмену, просто для того, чтобы посмотреть, как письмо уляжется в эту маленькую застекленную клетку. Я вошел в здание, заплатил клерку десять центов, чтобы он отправил мое письмо в Лондон. Счел, что это более эффективный способ, нежели запихнуть послание в бутылку и бросить ее в море.

После этого сразу почувствовал себя лучше – как человек, успешно завершивший свою миссию.

Уже весь облепленный снегом, я наконец добрался до Гробниц и сразу направился в дежурку. Выяснилось, что маршрут Малквина пролегал через Орандж-стрит и далее – через эту нью-йоркскую клоаку под названием Пять Углов. Так что вряд ли он оказался в доме Вала по чистой случайности.

Хмурясь, я закрыл журнал и поспешил к себе в закуток, посмотреть, нет ли для меня корреспонденции. На маленьком сосновом столике лежали два послания. Одно, выведенное размашистым почерком Мэтселла, требовало особого внимания.