Я остался один, всеми забытый. А на что еще я мог рассчитывать? Я чувствовал себя бесполезным — я таким и был. В руке конверт. Бессмысленно стоять в прихожей под часами, что отбивали последние часы жизни Сегира. Я никому ничего не сказал. Я вышел. Непоправимо. Я понял, до какой степени я стар. В первый раз я почувствовал себя прахом. Через два-три дня я надену черный костюм и пойду на похороны. Будет месса, похоронный кортеж, кладбище. Я потрачу на это целый день. Буду приветствовать ветеранов. Мы с Жомаром пересчитаем оставшихся в живых, но мои глаза останутся сухими, ибо я уже исчерпал все слезы, оплакивая тех, кто покинул меня, не спросив, согласен ли я на это.
Я вышел. На улице стоял страшный холод. Я сунул руки в карманы. Только это письмо помогало мне оставаться живым. Почему Фижак так разволновался? Опять вопросы!.. В задумчивости я машинально переставлял ноги, пока не добрел до дома. Я не хотел больше думать о теле несчастного дешифровщика и о священнике, который прочтет над ним последние молитвы. Я надеялся найти в конверте вихрь новостей. Но при этом я опасался читать трогательное прощание Сегира. Свидетельство привязанности, написанное за миг до конца, когда смерть напоминает, как красива была жизнь.
Я ускорил шаг. Я уже почти пришел. И почему конверт такой толстый?
В нем обнаружилось два письма. Первое было предназначено мне, и я должен начать с него. Я привожу его содержание, ничего не исключая и не добавляя. Я просто его скопировал.