Тайна Шерлока Холмса

— Ведите себя скромнее, мадам, — с невозмутимым видом отозвался Холмс. — А то меня так и подмывает связаться с моим добрым другом инспектором Дешамом из французской сыскной полиции и обратиться к нему с просьбой расследовать ваши фокусы в славной доброй Франции.

— Думаете, вы такой умный и могущественный, мистер Холмс? — оскалилась мошенница. — Может, оно и так. Только вы ни за что не раскусите последний фокус. Вам никогда не удастся его понять, потому что это был не трюк. — С этими словами она в сопровождении своих помощников вышла из зала.

— Не забудьте про Жака в подвале! — крикнул им в спину Холмс.

Миссис Хадсон, Сандерсон, Тэвисток и остальные присутствующие сгрудились вокруг Холмса и робко принялись благодарить его за спасение от мошенников.

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — повторял Холмс, пожимая им руки. — Случившееся будет вам всем уроком, а в чём этот урок заключается, вы и сами знаете.

Все, понурившись, кивнули.

Достаточно быстро гости начали расходиться по номерам-кельям. Взяв в руки чемодан, я попросил служанку отвести меня в Горницу скорби.

— Значит, вы не отказываетесь от своего намерения провести там ночь? — спросил Холмс.

— Разумеется нет, — ответил я с уверенностью, которой на самом деле не испытывал.

— В таком случае, спокойной ночи, Уотсон. Надеюсь, вас никто не побеспокоит.

— Спокойной ночи, Холмс.

Ко мне подошла служанка с двумя подсвечниками, в которых горело по свече. Вручив один подсвечник мне, а второй держа в руке, она предложила следовать за ней и двинулась вперёд. Мы миновали несколько мрачных коридоров, освещённых свечами, и поднялись наверх по скрипучей лестнице. Переступив через порог и поднявшись по ещё одной лестнице, ещё более узкой, чем предыдущая, мы оказались в восьмиугольной комнате на вершине башни. В неверном, дрожащем свете свечей, отражавшемся в стёклах трёх окон, я разглядел кровать с балдахином и старинный туалетный комод, на котором стояли кувшин с водой и чаша. В келье имелся очаг, но огонь в нём не горел. В помещении было зябко, а ветер, казалось, выл громче, чем внизу. Служанка пожелала мне спокойной ночи и откланялась. Я почувствовал себя ужасно одиноко.

Хотя я знал, что Холмс и другие постояльцы где-то рядом, совсем неподалёку, в этой холодной келье я ощущал себя так, словно очутился на необитаемом острове. Я подошёл к окну и выглянул наружу, однако ничего не было видно. Во мраке казалось, что лесная чаща практически вплотную подступает к монастырским стенам. Луну затянуло облаками. Я поставил подсвечник на прикроватный столик и начал раздеваться, готовясь ко сну. Неожиданно кто-то поскрёбся в окно. От неожиданности у меня перехватило дыхание. Повернувшись, я обнаружил, что это лишь ветви старого дуба, скользящие по стеклу под порывами ветра. Я прыгнул в постель и, натянув одеяло до подбородка, принялся всматриваться в пляшущие на стене комнаты тени. Такое впечатление, что я снова оказался в детстве. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, охваченным страхами, у которых нет названия.

— Ладно тебе, старина, возьми себя в руки, — подбодрил я сам себя вслух. — Ты же врач, учёный! Что сказали бы твои коллеги, если бы сейчас тебя увидели? — Откинувшись на подушки, я смежил веки, но свечу задувать не стал.

Ветер стал сильнее. Я слышал, как он стонет и воет среди зубцов башни. Я никак не мог заставить себя держать глаза закрытыми. С каждым новым звуком я невольно широко распахивал их, начиная вглядываться во тьму. Я был уверен, что так пройдёт вся ночь и я не сумею уснуть, однако в конце концов всё-таки задремал. Проснулся я резко, будто меня кто-то толкнул.

Кинув взгляд на свечу, я обнаружил, что она сгорела едва ли наполовину. Ветер немного стих. Что же меня разбудило? Вдруг послышался резкий удаляющийся шорох за стенной панелью. Вот оно! Это мышь, старина, обычная мышь. Можно спать дальше. Нет, постойте. А что это там над камином? Тень там вроде гуще. Я протёр глаза. От порыва ветра пламя свечи заметалось. Заплясали и тени. Лишь одна, та самая, на которую я обратил внимание, осталась неподвижной. Я похолодел. Тень стала ещё темнее. Она начала менять форму. Теперь она напоминала Смерть — сотканную из мрака согбенную фигуру.

— Отче наш, иже еси на небесех, — попытался я прочитать молитву, но ничего не получалось — от страха у меня зуб на зуб не попадал.

Тень скользнула ко мне, и я буквально почувствовал, как волосы не только на голове, но и на всём теле встали дыбом. Душа ушла в пятки, и я едва мог дышать. В висках стучала кровь. Я уже был на грани обморока, но тут фигура остановилась, и в неверном свете свечи я увидел перед собой юную монахиню. Она смотрела на меня с такой мольбой, что я сразу понял: мне не причинят вреда. Никогда прежде мне не доводилось видеть столь печального, столь скорбного лика. Фигура безмолвно протянула ко мне руки, будто бы призывая на помощь.

Я попытался обратиться к ней, но из моего горла донёсся лишь хрип. Я предпринял ещё одну попытку:

— Ты кто? Джейн Стайлс?

Призрак медленно кивнул.

— Чего тебе от меня нужно?