Тайна шляпы с сюрпризом

Письмо пани Монике

Признаюсь, назначив встречу возле гостиницы через полчаса, я переоценила свои возможности, так как папа устроил новую семейную пытку. В категорической форме он предложил отправиться всем на прогулку к маяку. Маяк этот — самый старый на всем польском побережье, и будет очень стыдно, если мы его не посмотрим.

К счастью, в самый последний момент появился Мацек. Я представила его как превосходного орнитолога, а он так увлекательно рассказывал о жизни и привычках черношеих поганок note 2, что папа пришел в восторг.

— О, пожалуйста, — сказал папа, — наконец — то Крыся нашла себе подходящее общество.

А мама добавила:

— Хорошо бы ей немножко познакомиться с жизнью черношеих поганок. Это пригодится на уроках биологии в шестом классе.

Вот так получилось, что славные черношеие поганки спасли доброе имя детектива.

По дороге к гостинице я рассказала Мацеку обо всем, что должна была рассказать еще вчера, и о том, что случилось сегодня. Вопреки моим ожиданиям, его не восхитило, не удивило и не потрясло услышанное, наоборот, он надул губы и проворчал:

— Я ожидал, что так и будет.

— Вот это да! Что ты мог ожидать, если наблюдал на озере за черношеими поганками?

— Мне рассказала бабушка.

— Но она же ничего не знает.

— Вот именно, — фыркнул Мацек, — вроде бы ничего не знает, а все может предсказать. Например, предсказала, что эту шляпу профессор нашел на берегу моря.

— Гениальная бабушка! — засмеялась я. — Не знает ли она, кто ее теперь нашел?

— Скорее всего, знает. Она прочитала больше сотни детективов и хорошо ориентируется…

Вот и поговори с таким! Я хотела было съязвить, да не успела. Мы уже подошли к гостинице, где нас ожидал пан Коленка с тремя ярко — красными розами в руке. Своим видом он слегка напоминаю средневекового трубадура, у которого из — за постоянных волнений выпали все волосы.

— Нет ли у вас почтовой бумаги? — спросила я у него.

— Зачем тебе?

— Бумага — это самое важное, даже более важное, чем розы. Вы должны написать любовное послание пани Монике.

— Я?.. Любовное послание? Девятка, сжалься, никогда еще не писал любовных писем.

— Не беда, я вам продиктую.

— Но для чего?

— Потому что ярко — красные розы можно послать только вместе с любовным письмом. Иначе ничего не выйдет.

— А зачем вообще вся эта комедия?

Он до того меня разозлил, что я на него накричала:

— Вы хотите найти шляпу?

— Для этого я сюда и пришел.

— Тогда вы должны написать письмо, а я отнесу его вместе с розами и прикину, где в ее номере может находиться шляпа.

Пан Коленка провел ладонью по лоснившейся от пота лысине.

— У тебя всегда какие — то сумасбродные идеи, — пробурчал он. — Ну ладно, если хочешь, я напишу. — Он вынул из портфеля почтовую бумагу, нашел в кармане авторучку, и мы уселись за столик на террасе. Я начала диктовать:

— "Прекрасная незнакомка! Я совершенно очарован Вами. С тех пор как я Вас увидел, у меня пропал сон. Мечтаю о встрече с Вами и в знак своего поклонения Вам посылаю три ярко — красные розы. Жду Вас в шесть вечера в кафе "Янтарь". Чахну от тоски".

— Извини, Девятка, робко вмешался пан Коленка, — а обязательно ли здесь "чахну от тоски"?

— Обязательно! — решительно заявила я. — Женщинам это нравится.

— Ну, пусть будет так, — отступился он, махнув рукой.

Пан Коленка и Мацек остались на террасе, а я вошла в холл, держа в руках цветы и замирая от страха. Там, подойдя прямо к портье, я узнала, что пани Моника, к счастью, у себя в номере.

Не помню, как я попала на третий этаж и оказалась у ее дверей, так как по — прежнему умирала от страха. Не помню даже, постучала ли я или вошла в номер без стука. Во всяком случае, я снова находилась в номере пани Моники и снова чувствовала себя как в кино.

Пани Моника лежала на кровати — ну вылитая княгиня Монако. На ней был легкий шелковый халат, а на лице питательная косметическая маска. По виду упаковки я сразу догадалась, что маска из растительных препаратов фирмы "Хербапол". Не знала только, были это огурцы, ромашка, хвощ или черная смородина. В любом случае что — то в этом роде, ибо от маски исходил травяной аромат.

— Кто там? — спросила пани Моника, не открывая глаз.

— Это я, Девятка, если вы меня помните. Я принесла вам цветы.

— О! — удивилась она. — Мне показалось, горничная.

Я была уверена, что цветы произведут на нее впечатление, а она даже не удостоила меня взглядом. Тогда, многозначительно кашлянув, я добавила:

— И письмо тоже принесла.

— От кого?

— От одного весьма приличного типа.

— Странные эти мужчины! Ни о чем другом думать не могут.

— Правильно, — подхватила я, — чахнут от тоски и в знак своего поклонения присылают ярко — красные розы.

Я надеялась, что, по меньшей мере, она восхищенно вздохнет, но она с безразличным видом стала снимать с лица питательную маску.

— Они попросту смешны, — объявила наконец пани Моника, протяжно зевнув, и направилась в ванную комнату, точь — в—точь как мадам Помпадур в одной книжке, которую мама держала у себя под подушкой.

Я была уверена, что сейчас пани Моника искупается в молоке ослицы, ибо женщины ради сохранения красоты способны на что угодно.