Тайна сибирских орденов

Оставшийся в Усть-Щугоре Зарубин 19 февраля приказал готовить­ся к наступлению на Подречье. По воспоминаниям бойцов, вечером на­кануне похода Зарубин был весел, жонглировал шашкой, говорил: «Би­лись мы с немцами, выдерживали газовые и танковые атаки, а с этими гадами, печорскими купцами, подавно справимся. Нам ли перед этими насекомыми трусить?»

На следующий день Зарубин с отрядом в 55 штыков выступил на Под­речье, оставив для защиты Усть-Щугора штабные команды и взвод крас­ноармейцев Мезенцева в 12 человек.

Но как только отряд с обозом вышел из села, мятежники устроили ему засаду. Навстречу красным был выслан под видом дровосека лазут­чик, который сообщил Зарубину, что белых в Подречье нет. Отряд без­боязненно стал втягиваться в село. Вдруг зазвонил колокол, и началась бешеная стрельба со всех сторон. Красные заметались. Их пулемет мол­чал — накануне весь спирт из его кожухов был выпит (его заливали туда на морозе вместо воды). Бомбометчики растерялись, и граната взорва­лась в стволе бомбомета. Зарубин бросился в атаку, крикнув: «Возвра­та в Щугор нет! В плен не сдаваться!» Пуля угодила ему в лоб. Остатки красного отряда, отстреливаясь, отошли к лесу и скрылись. В этом бою погиб 31 красноармеец, мятежники потеряли двоих.

Получив известие о разгроме отряда Зарубина, Мезенцев при­казал оставить Щугорье и отступить в Ижму. 3 марта белые вступили в Усть-Щугор, расстреляли оставшихся там советских работников, за­ставили местных крестьян расчистить от лесных завалов Сибиряков­ский тракт и выслали разведку в Ляпино.

6 марта Архангельск известил Шапошникова, что на Печору от­правлен экспедиционный отряд из «...130 отборных офицеров и солдат русской и союзной армии для дальнейшего следования в Сибирь. Цель отряда — связаться с войсками князя Вяземского и перебросить через Урал ляпинский хлеб для сплава его весной».

Находившиеся в районе Ижмы советские отряды под командова­нием Комиссарова получили 19 марта наименование Ижмо-Печорского полка. Но через десять дней в Ижму явился Мандельбаум, сместил Комис­сарова с командования полком и издал приказ об эвакуации из Печор­ского края: «Товарищи, время для нас ценно, и мы надеемся, что победы на всемирном фронте настолько значительны, что наш уход является временным по чисто военным соображениям... В гражданской войне, где масса еще не сознала своего долга, является врагом для строя советской власти. Ввиду этого, товарищи, те, которые знают свой долг, должны смотреть за тем, чтобы никто по пути следования не обижал бедняков, чтобы у них было доверие. Когда мы вернемся, пусть они знают, что мы были их защитниками и отстаивали их интересы, их несознательность, заброшенных на далекий север, ввиду создавшегося продовольственно­го кризиса заставляет нас уходить. Пусть не гаснет в сердцах ваших пла­мя революции и ответит на каждое нападение своему врагу сознательно и бодро» (стиль и орфография документа сохранены. — А. П.)[17].

30 марта 1919 года Ижмо-Печорский полк начал отступление. У населения было реквизировано 3 тысячи подвод (!). Огромный обоз вез полковое имущество, продовольствие и награбленные у печорцев вещи. Очевидец вспоминал: «Когда Мандельбаум отступал под напо­ром белых, за ним шло множество подвод, нагруженных великолепны­ми малицами, совиками, пимами, шелковыми и бархатными одежда­ми, швейными машинками, граммофонами, никелевыми самоварами и прочими предметами роскоши и цивилизации, проникшими в этот почти первобытный край».

Документы некогда секретного фонда 1316 Национального архива Республики Коми свидетельствуют: не было на Печоре ни одной деревни, где бы красноармейцы не произвели реквизиций и конфискаций, а по­просту грабежа в свою пользу. У населения забиралось все — начиная от ло­жек и вилок, кончая коврами и лошадьми. Непокорных расстреливали. Вышестоящие военные и партийные власти прекрасно знали о творимых Мандельбаумом беззакониях, о том, что «его армия деморализована и вместо сознательной революционной борьбы занимается бесчинства­ми, доходящими до открытого грабежа мирного населения». Мандель­баум, «имея при себе молодую и красивую жену, кое-что открыто отби­рал для нее, пользуясь своим служебным положением».

1 мая Мандельбаума арестовали. «По приезде в Усть-Усольск его за­ключили под стражу. Обыск и опись производили сотрудники политот­дела в присутствии жены. Найдена масса золота царской чеканки и раз­ных изделий из золота. Кроме того, большое количество шелковых тканей и дорогих мехов...»

Однако «когда Мандельбаума арестовали, то красноармейцы стали требовать, чтобы его освободили и чтобы он продолжал быть команди­ром». Некоторые его защитники предлагали уже тогда назвать именем Мандельбаума «улицы в наших городах и селах» (что и было потом сде­лано. — А. П.).