Тайна сибирских орденов

Эти и другие похожие отзывы о «герое Печорской экспедиции» Мандельбауме свидетельствуют, что он и подобные ему красные коман­диры своими действиями выражали настроения немалой части обни­щавшего и озлобленного населения. И сейчас, по прошествии почти ста лет, есть люди, которые считают, что в условиях гражданской войны (оказания интернациональной помощи, восстановления конституцион­ного порядка, принуждения к миру, антитеррористических операций) можно и нужно действовать так, как действовал Мандельбаум. Не счита­ясь ни с законом, ни с моралью.

Мандельбаума под конвоем этапировали в Вологду. Его дело в но­ябре 1919 года рассмотрел ревтрибунал Западного фронта (Северный фронт был уже ликвидирован). Учитывая постановление ВЦИК об ам­нистии ко второй годовщине Октябрьской революции и плохое владе­ние русским языком, Мандельбаума приговорили к пяти годам тюрем­ного заключения (условно).

Он остался на военной службе, был агитатором-организатором по­литотдела Запасной армии в Казани. В 1920 году назначен комиссаром 132-го полка 15-й стрелковой дивизии на Южном фронте — воевал на зна­менитом Каховском плацдарме, затем в Северной Таврии, участвовал в переходе через Сиваш и взятии Турецкого вала, в захвате Ишуньских укреплений, а потом и всего Крыма.

Сослуживцы по полку рассказывали, что Мандельбаум «был комис­саром смелым, боевым, очень неплохим организатором... Не любил ны­тиков, просто презирал любителей выпить» и, что особенно примеча­тельно, «вел очень крепкую борьбу против всякого вида мародерства».

Как «самого преданного делу революции», Политуправление Крас­ной армии направило Мандельбаума 25 декабря 1920 года «в распоряже­ние ЦК РКП(б)». Есть данные, что он использовался в подпольной рево­люционной работе в Австрии и Германии и дожил до 70-х годов XX века.

Между тем историки задаются вопросом: почему при благоприят­ном для белых развитии событий в Печорском уезде князь Вяземский, укрепившийся в Ляпино, не подавал признаков жизни и ни разу не ата­ковал красный Усть-Щугор со стороны Березовского уезда? Неужели его останавливал 30-километровый лесной завал на Сибиряковском трак­те (его можно было бы обойти) или пугала красноармейская застава в 26 штыков в местечке Катя Ель?

Есть мнение, что князь Вяземский серьезно увлекся... 30-летней женой тобольского пароходчика Голева-Лебедева, по описаниям оче­видцев, «женщиной невиданной красоты и очарования». Она сопро­вождала мужа в «хлебном» рейсе до Обдорска (там у них был дом), но зимовали они в селе Сартыньском, где тоже имелся собственный «приличный» дом. В этом доме в компании красавицы и проводил вре­мя князь Вяземский после разгрома красных в Ляпино. Только через два месяца он вырвался из жарких объятий тобольчанки, чтобы официаль­но засвидетельствовать соединение Северного и Восточного фронтов белых — единственный подобного рода случай в истории Гражданской войны в России.

24 марта 1919 года в Усть-Цильме прошли переговоры между ге­нерал-майором Шапошниковым, князем Вяземским, представителем Временного правительства Северной области Романовым и союзными офицерами. Решили, что верхнепечорские волости подпадают под юрис­дикцию Омского правительства. Архангельская и Сибирская армии на уровне от командующих до командиров полков обменялись привет­ственными телеграммами и поздравлениями по случаю встречи фронтов.

4 апреля в адрес Шапошникова пришла телеграмма начальника Северного отряда Сибирской армии и командира 25-го Тобольского полка полковника Бордзиловского: «Я, офицеры и стрелки... просим принять наши поздравления по случаю соединения сибирских войск с архангельцами для совместной борьбы для блага нашей дорогой Роди­ны — России». Офицерский состав этого полка отправил в редакцию ар­хангельской газеты «Вестник Временного правительства» приветствие северным защитникам Белого дела «с пожеланиями боевых успехов, скорого свидания и возможности крепкого рукопожатия у Кремлевских ворот». Командир 1-го Средне-Сибирского корпуса генерал-лейтенант Пепеляев направил в Усть-Цильму телеграмму: «Генералу Шапошникову. Приветствую Вас, Ваше превосходительство, и Ваши храбрые части, бо­рющиеся за воссоздание нашей великой Родины. Сибиряки шлют сер­дечный привет архангельцам». Командующий 1-й Сибирской армией ге­нерал-лейтенант Гайда в своей телеграмме на имя Марушевского писал: «Все офицеры и солдаты Сибирской армии рады, что Сибирская армия имела возможность первой установить братское общение с доблестны­ми отрядами архангельских войск». Командующий Северным фронтом белых Марушевский — в ответ: «Приветствую в Вашем лице доблестных братьев — сибирцев. В успехе не сомневаюсь. Прошу верить моему горя­чему желанию вести работу не только в связи, но и с полным подчинени­ем наших операций операциям сибиряков».