Тайна силиконовой души

– Но вернемся к Алевтине, которая не рассчитывала, что мать Евгения тут же поделится проблемой исчезнувших миллионов с деловой Калистратой. Это было опасно, так как инокиня ЛИЧНО знала Жарова, не раз бывала в «Приюте Веры», закупая иконы, и могла в ближайшие дни узнать о пропавшем образе, о каких-то миллионах, связанных с ним. Конечно, все это могло оказаться лишь беспочвенным опасением блаженной, но она поделилась им с дочерью, прибавив, что кто-то еще и телефон у нее стащил. Все это заставило переполошиться Врежко, которая потребовала у матери нейтрализовать Калистрату. Алевтина не может не понимать, что разоблачение ее, как воровки, не оставляет ей никаких шансов на пребывание в монастыре. А обитель для нее – вся жизнь. Дрогина только представляется человеком безупречно здоровым, на самом деле у нее скачет давление и дочь изредка достает ей сильнодействующий клофелин, который снижает давление мгновенно. Она готовит ей необходимую дозу для стакана простокваши, в которую Алевтина придумывает добавить лекарство. Дозу смертельную. Но этого не знает Алевтина, веря, что Калистрата поболеет нужные им три-четыре дня, а потом уж дочь окажется в безопасности и ситуация как-нибудь утрясется. Арина же приговорила несчастную монашку… – При этих словах Светка вздрогнула и уткнулась носом в сцепленные кулаки, «Сереженька» же неумолимо продолжал: – Но она знает, что летально препарат воздействует далеко не мгновенно, поэтому Врежко отправляет Кантора на станцию «Скорой помощи» подпаивать эскулапов. Трюк мог и не сработать. Но, увы, и это получается у беспощадной убийцы. Калистрата «нейтрализована»…

Вдруг Светлана выпрямилась и недоуменно пробасила:

– Но ведь сестры Алевтины не было в день смерти Калистраты в монастыре? Кто занимался этим злосчастным стаканом?

– Утром Алевтина была, – мягко, как несмышленой, стал растолковывать ей Сергей. – Галина подоила коров в пять утра, налила банку, ушла заниматься сепаратором, и в это время Алевтина отлила молоко в стакан, положила туда закваску, всыпала клофелин, а банку разбила, бросив со всей силы об пол. И уехала к дочери, никем не замеченная, будто и не приходила на коровник. Алевтина и ездила в Москву в пятницу, чтобы взять у дочери телефон, ведь прежний у нее украла безумная Лидия. Оставшись без связи с Ариной-Людмилой, Дрогина один раз позвонила ей из бухгалтерии, прикрывшись болезнью несуществующего брата. Она вообще о дочери, которая была для нее «проклятым вопросом», не рассказывала в монастыре, но изредка к ней, как к псевдобрату, ездила, когда у Арины случались редкие припадки. Алевтина выхаживала после них дочь, которая в эти моменты доверялась только матери. Когда Галина обнаружила разбитую банку, то подумала на Надю или кого-то из трудниц, что «стеснялись» признаться в неаккуратности. Ну а позже, когда случилась трагедия с инокиней, Галина была убеждена в вине отца Иова.

– А что, кстати, с ним? – полюбопытствовала Люша.

Быстров пожал плечами:

– Мне недосуг интересоваться его судьбой. Спрашивайте у монашек… – Ну, дальше ход событий очевиден. Активность Юли, которую выманили несчастьем с Сашей. Полностью деморализованные пропажей образа и бегством эксперта, который, как теперь уверен Репьев, обманул их с оценкой, сообщники действуют яростно и рисково. Кантор выводит из строя тормоза «газели», в результате чего гибнет Евгения. Водителя Мещеринова, кстати, уже выписывают из больницы, он здоров, слава Богу.

Светка при этих словах широко перекрестилась.

– Убивают продавщицу Татьяну Краснову. Серьезно ранят нашего сотрудника Владислава Загорайло. Я был вчера у него в «Склифосовского». Слабенький он, конечно, Владька. И проблемы с печенью ему пророчат врачи пожизненные, но… живой! Слава Богу, живой! – Быстров вдруг открыто, тепло улыбнулся. – И даже стих мне какой-то философический прочел, сочинивший лежа в реанимации. Вот так.

– Да уж, как там, Костя, твой любимый Егор Летов выкрикивает? «Весело и страшно, здо´рово и вечно», – продекламировала Люша.

Светка сунула в руку Сергею, переводящему дух, бутылку минералки. Промочив горло и поблагодарив Ветку за заботу, следователь продолжил:

– Григорий Репьев найден отравленным в номере мадридского отеля. Явное самоубийство. Алевтина задержана, находится в СИЗО. Мне, честно говоря, жалко ее…

– Товарищ майор! – вдруг требовательно обратился Саша к Быстрову. – Вы же хотели начать с необыкновенной проницательности моей жены? Что-то по этому пункту никаких ваших комментариев?

– А вот этим как раз торжественно можно закончить рассказ. Если бы я в первый день расследования проверил телефон Алевтины, который сразу вызвал, как сказала мне Светлана, подозрения Юлии, то расследование бы закончилось, не начавшись. Вообще эпатажное поведение блаженной сразу навело Юлю на мысль о театре и каком-то вранье. И она оказалась совершенно права, где несуразности, там и надо прежде всего копать. Словом, с вашим чутьем, госпожа сыщица, вы зарываете следовательский талант в землю. В прямом смысле, памятуя о вашей любви к огороду.