Тайна Сюзанны Марш

Но была причина, по которой он поручил это задание именно Хантеру Брэггу, и Сюзанна начинала подозревать, что в цели Куинна входило скорее получить что-то от Брэгга, чем остановить угрозу конференции. Или, в крайнем случае, оба мотива были для него одинаково важны. Но чего он хотел от Хантера?

– Почему Куинн поручил это задание тебе? – спросила она.

Он снова согнулся над планами этажей, нахмуренный и сосредоточенный; он искал нечто, что они еще не нашли.

– Я был раздраженным и злым ветераном армии, обиженным на весь мир, – с гримасой ответил он, не отрывая взгляда от карт. – Первоклассная наживка для них.

– Раздраженным и злым?

Он вздохнул и поднял взгляд:

– Не из-за сражения. Ну, то есть да, я думаю, меня так же злит, как и любого другого, что войны сейчас – это сплошная политика, но я не собирался идти взрывать Пентагон.

– Ты просто хотел, чтобы БРИ так думали.

Он кивнул:

– Я был в ярости, когда вернулся обратно в Штаты. Из-за этого. – Он дотронулся до своей больной ноги. – Из-за того, что случилось по моей вине с сестрой.

– Ты не виноват в этом.

– Ты этого не знаешь. Тебя там не было.

– Так расскажи мне. Что случилось?

Он опустил голову:

– Давай лучше сосредоточимся на работе.

– Мы пялимся на эти файлы уже час. У меня уже глаза не смотрят. Давай прервемся на минутку. Я больше не буду задавать вопросов, если ты не хочешь.

– Хорошо.

Маленькая комнатка для отдыха техперсонала, где они расположились, чтобы прошерстить файлы в папке, была не больше ванной в кабинете Сюзанны или казалась такой из-за огромного стола, занимавшего всю середину забитого всякой ерундой помещения, и длинной столешницы у стены, на которой стояли кофеварка и пара больших банок с молотым кофе. В углу пристроился маленький холодильник; его тихого шума не было слышно за более громким гулом отопительной системы отеля.

И тут Хантер заговорил:

– Я проснулся посреди ночи и понял, что не могу двигаться. Сначала я подумал, что это кошмар. У меня в свое время было много кошмаров. – Он потер подбородок с уже наметившейся щетиной. – Потом я понял, что меня держат. Мои руки и ноги, мою голову. Они сумели пробраться в дом моей сестры и сделали это так, что я не проснулся.

– Где была твоя сестра?

– Она уехала на концерт в Ноксвилл вместе с парой коллег из офиса прокурора. Там она тогда работала. Они решили остаться там на ночь, забронировали номера в отеле неподалеку от места, где был концерт. – Он покачал головой. – Я не знаю, как они узнали, что ее не будет. А может, они и не знали. Может, их планом было схватить меня и терроризировать ее.

– Я знаю, что ты боролся с ними.

Его взгляд стал рассеянным, как будто он смотрел в прошлое.

– Думаю, что боролся, должен был бороться. Они положили что-то мне на лицо – тряпку, пропитанную какой-то дрянью. Может, хлороформом, может, чем-то еще. Все, что я знаю, – это что мое сознание было полностью затуманено, и в следующий раз, когда оно ко мне вернулось, я был прикован к водопроводной трубе наручниками, в хижине посреди задницы мира. Там я и оставался до тех пор, пока копы не пришли, чтобы меня спасти. Слишком поздно, чтобы я смог чем-то помочь Дженет.

– Ты думаешь, что в чем-то виноват?

– Я должен был что-то придумать. Как-то освободиться. Или – черт! Если бы я не взорвался тогда в Афганистане…

– Хочешь сказать, это была твоя вина тоже? – саркастически спросила Сюзанна.

Он гневно посмотрел на нее:

– То, что я взорвался, может, и не было моей виной, но…

Он замолчал. Сюзанна посмотрела на его ногу. Он массировал бедро.

– Но что-то было, да?

Его пальцы сжали ногу так крепко, что она знала: сейчас ему очень больно.

– Забудь об этом. Я не должна была спрашивать…

– Это был утренний патруль, около двух лет назад. Провинция Гильменд. Время – перед рассветом.

Она откинулась на спинку стула. Ее сердце бешено колотилось.

– Мы к тому времени по-настоящему уже не воевали. Просто пытались сдерживать конфликт. Талибы, ярые милитаристы, сражающиеся за сферу влияния в торговле опиумом, – дикие люди с дикими законами.

Она взяла его руку в свои ладони. Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом отвел глаза.

– Был октябрь, и летняя жара наконец спала, погода стала помягче, и нам всем показалось, что мы снова можем дышать. – По его губам скользнула улыбка, но не отразилась в его измученных глазах. – Может быть, мы ослабили контроль. Я не знаю. Я все время вспоминаю то утро и пытаюсь понять, как мы могли позволить себя окружить.

Сюзанна нахмурилась:

– Окружить?

Он снова встретился с ней взглядом, затем стал смотреть куда-то вперед, на пустую стену перед ними, как будто видел там какие-то картины. Картины, которые ей не дано было разглядеть. Которые она не хотела разглядывать.

– Иногда в этом и заключалась цель самодельных взрывных устройств, – тихо сказал он. – Сделать войска уязвимыми и атаковать. Взорвать транспорт и поохотиться за теми, кто остался в живых.

У Сюзанны перевернулся желудок.

– Они…