Тайна скарабея

Казалось, это продолжается бесконечно, и Рая уже думала, как отреагирует, если строгий таможенник за стеклом прикажет ей следовать за ним. Она, скорее всего, не сможет сдержаться, наверняка судорожно закричит, будет выть и биться в истерике – и это будет конец.

Таможенник вдруг начал что-то старательно выискивать в толстенном фолианте с потрепанными страницами – книге разыскиваемых людей. Но, так и не справившись с алфавитом, протянул паспорта обратно.

Балое стоял как вкопанный, словно неведомая сила пригвоздила его к полу. Он замер перед окном паспортного контроля. Он так долго ждал этого момента, пережил все, что только может пережить беглец. И теперь его оглушила долгожданная свобода. Он хотел идти, но не мог.

Поведение Балое смутило таможенника. Он увидел, что с французом творится что-то неладное, и закричал через круглое отверстие в своей стеклянной будке:

– Мосье? – При этом он интенсивно махал рукой, будто разгоняя мух. – Мосье!

Макорн все понял. Он протиснулся мимо Камински и толкнул Балое так, что тот споткнулся и едва не рухнул на пол. Это привело Жака в чувство, а контролер в штатском лишь покачал головой, удивляясь неотесанности туриста.

В самолете были пустые места, но «Боингу-707», чтобы оторваться от земли, пришлось разгоняться через всю взлетную полосу. Жак и Рая судорожно вцепились в подлокотники кресел. Они не произнесли ни слова, не решились даже осмотреться. Только когда машина достигла должной высоты, а желто-серая дельта Нила сменилась бирюзой Средиземного моря, беглецы поняли, что у них все получилось. И на радостях они обнялись.

– Победили! Мы победили! – воскликнула Рая и поцеловала Жака.

В динамиках раздался голос пилота. Он сообщил, что самолет пролетает над западной оконечностью острова Крит. И вдруг перед ними появился Майк Макорн.

– Надеюсь, вы не сердитесь за мою выходку во время паспортного контроля.

Балое пожал руку Майка:

– Напротив, я благодарен вам. Вы верно оценили ситуацию и быстро отреагировали. Я в тот момент, честно говоря думал уже, что все пропало. Такого со мной еще не случалось Рая и не заметила, что со мной произошло. Вы случайно не психолог, мосье?

Макорн рассмеялся.

– Я журналист, как и вы. Вы понимаете, что нам нужно разбираться во многом. Насмешники говорят, что журналисты знают всего понемногу, но толком не знают ничего.

– На этот раз никто не посмел бы так сказать, – сказала Рая, пожимая репортеру руку. – Как мы можем вас отблагодарить?

Макорн махнул рукой.

– Камински рассказывал, что вы пережили. Я буду держать за вас кулаки. Вот моя визитка. Может быть, я еще смогу быть чем-нибудь вам полезен.

– О нет, – возразил Балое, – мы перед вами в долгу, мосье. Если вас каким-нибудь ветром забросит в Париж, дайте знать Мориаку из «Пари Матч». Он будет в курсе, ще мы скрываемся. Это мой старинный друг.

Макорн поблагодарил их за радушие.

– Похоже, вы были несправедливы к Камински. Как оказалось, он действительно ничего не знал о сотрудничестве Геллы с секретной службой. Посмотрите на него! – И указал назад.

В предпоследнем ряду сидел Камински со стаканом виски и старательно напивался.

49

По возвращении в Германию случилось нечто странное. Казалось, Камински в один момент утратил интерес к этой истории. На некоторое время Макорн даже потерял его из виду. Он сам также не занимался расследованием, но случившееся не выходило у него из головы.

В один прекрасный день Камински объявился в Мюнхене и осыпал Макорна упреками в том, что он не продвигает дело дальше. Причем Камински ни словом не обмолвился, где был так долго и чем все это время занимался. Это вызвало у Макорна подозрение. Несмотря на это, ссориться они не стали, а снова принялись искать следы Геллы.

Номер телефона, который они получили в отеле «Омар Хайям», числился за филиалом Баварской государственной библиотеки в Мюнхене, на втором этаже которой располагался зал с рукописями и инкунабулами. Здесь хранилось сорок тысяч рукописей, семь сотен из которых были на папирусе, самой старшей было более четырех тысяч лет.

Это было помпезное здание времен расцвета Мюнхена во времена правления Людвига I. Строение казалось таким мрачным и холодным, что Макорн, видевший его только снаружи, неохотно прошел внутрь. Камински поспешил к доске объявлений, где были расписаны залы библиотеки, среди которых самый ценный и самый таинственный – отдел папирусной рукописи.

Только избранные знали, что хранится за бесконечной чередой дверей и какие сокровища скрывают железные сейфы, которые для обычных посетителей всегда оставались закрытыми, как ковчег со скрижалями для исраэлитов.

Смешанный запах мастики и благовоний разносился по комнатам, вызывая головокружение, головную боль и желание выбраться на свежий воздух.

У входа в читальный зал за безвкусным лакированным столиком на стальных ножках сидела симпатичная девушка с длинными черными волосами. Она потребовала у Камински и Макорна паспорта для оформления пропуска и внесла их имена в список посетителей.