Тайна скарабея

Они попросили о встрече с начальником отдела и прошли к двери с табличкой «Доктор Вурцбах». Комната была до потолка заставлена полками со старинными книгами, а в центре комнаты за еще одним безвкусно сделанным столом сидела строгая дама с зачесанными назад волосами и в очках в мужской оправе. С плохо скрываемым раздражением она спросила о цели их визита.

Макорн и Камински представились журналистами, вытащили уже сослужившую добрую службу фотографию Геллы и спросили, не появлялась ли здесь эта женщина.

Начальница ответила утвердительно, она ее помнила. Посетительница провела в читальном зале два или даже три дня, в чем, в общем-то, не было ничего странного – ученые просто жили здесь неделями. Больше она ничего припомнить не могла, к тому же у нее было много своих дел.

Но отделаться от Макорна было не так-то просто. Камински удивился красноречию, с помощью которого Макорн завоевал доверие доктора Вурцбах. Он сочинил душещипательную историю о мужчине (очевидно, подразумевался Камински), от которого из-за недоразумения сбежала невеста. Трагический рассказ тронул начальницу до глубины души, и доктор Вурцбах охотно рассказала все, что им было нужно.

Как можно было проследить по аккуратным спискам и карточкам, Гелла посещала зал три раза. Она называлась своим настоящим именем и заказывала из архива одно и то же – «Папирус Шмаленбаха». Богатый мюнхенский купец в позапрошлом веке купил этот папирус, и с тех пор он носит его имя. Наследники передали драгоценную вещь Баварии, поэтому папирус хранится здесь.

Доктор Вурцбах, само дружелюбие, предложила показать им этот папирус. Очевидно, она особенно гордилась этим экспонатом. Но Макорн сказал, что это все равно не поможет, разве что она сможет растолковать им смысл текста.

Доктор Вурцбах не могла этого сделать, но предложила многочисленные обработки и переводы, которые она с удовольствием предоставит.

Она исчезла и вскоре вернулась с двумя сброшюрованными тетрадями. Это было самое лучшее из того, что известно о папирусе Шмаленбаха. Камински и Макорн нашли в читальном зале свободное место и погрузились в текст. Он начинался словами:

«О Амон-Ра, я уготовил тебе глаз Хора. Его благоухание возносится к тебе. Аромат глаза Хора овевает тебя, Амон-Ра, любящий сердцем…»

Макорн закатил глаза.

Текст был написан на основе отрывков из египетской Книги мертвых, которая повествовала о том, как египтяне представляли путешествие души в загробный мир. Он состоял из бесконечных пустых фраз и утомительных обращений к богам. Макорн забросил чтение, пролистав несколько страниц.

– Если бы только знать, что Гелла искала в этом папирусе! – прошептал Камински.

– История становится все загадочнее. Начальница отдела говорила, что доктор Хорнштайн читала папирус, то есть она читала не эти переводы, а сам оригинал. Это значит, что Гелла может расшифровывать иероглифы. Где она этому научилась?

Камински, пробегая глазами перевод, ответил:

– Я не знал точно, но догадывался. Но даже если я спрашивал об этом, она игнорировала мои вопросы и переводила разговор на другое, словно стеснялась или что-то скрывала.

Вдруг Камински запнулся.

– Майк! – закричал он и начал читать вслух: – «О как безнадежны мои стенания! Ты, восходящий со мной в сады на берегах Нила, наложил повязки на мои чресла. Узнаешь ли ты меня, величайшую из великих? Это я – твоя супруга, твоя возлюбленная дочь Бент-Анат. Счастье тому, кто почил здесь с миром, ты же меня проклял и разрубил мои члены, чтобы…»

– Чтобы что? – заинтересовался Макорн.

– Ничего! – ответил Камински. – Здесь текст обрывается.

Подошла доктор Вурцбах.

– Госпожа доктор, что вы знаете о происхождении этого папируса? – спросил Артур.

Начальница отдела дружелюбно ответила:

– Ничего. Шмаленбах был коллекционером антиквариата. Он привез эту вещь из Египта, не догадываясь о содержании папируса, который, к слову сказать, не имеет большого значения для египтологии. Вероятно, он приобрел его в Абу-Симбел. Это один из анонимных папирусов, которые хранятся в музеях всего мира.

Камински и Макорн переглянулись. У обоих появилась одна и та же мысль.

– Конечно, поведение дамы мне показалось немного странным, – сказала вдруг доктор Вурцбах, – но у нас здесь всякие чудаки встречаются. Ученые не вписываются в стандартные рамки, ну вы понимаете…

Ни Камински, ни Макорн не поняли, и Майк спросил:

– Что вам показалось странным?

– Ну, она всегда садилась за последний стол в дальнем углу и издавала какие-то странные звуки, как будто читала текст на папирусе. При этом каждый знает, что это невозможно, потому что фонетика древнеегипетского языка давно утрачена. Мы знаем только знаки и согласные, как читаются гласные – не знает никто. Следовательно, любое предложение из этого текста – обман. И еще… – Доктор Вурцбах наморщила лоб. – Возле нее постоянно лежал зеленый скарабей, копия, которую можно купить в Египте на каждом углу. И жука она всегда клала на спину.

– На спину?