Тайна Соколиного бора

Сложной профессией минера он овладел еще до войны, в армии. Учили их долго, терпеливо. Целыми днями, а часто и ночами он ящерицей ползал по полю и зарывал мины в землю, чтобы потом собрать их, как арбузы с бахчи. Все существующие виды мин, отечественные и иностранные, он знал как свои пять пальцев.

С первых дней войны он ставил мины на пути врага, прокладывал дорогу среди минных заграждений нашим танкам и пехоте.

— Минер ошибается в жизни только раз, — любил говорить Леня.

Но разные случаи бывают и в жизни минера.

Как-то, проводив разведчиков, Леня возвращался через минные заграждения немцев. Вблизи, почти рядом с ним, внезапно вспыхнул и в ту же секунду погас свет…

Сколько он пролежал без чувств, Леня не знал. Помнит, что очнулся в окопе, а вокруг — ни души. Только неумолчный звон в ушах да красные и желтые круги в глазах. Он приподнялся и увидел, что лежит среди мин.

Шатаясь, как пьяный, боясь упасть и наткнуться на мину, Леня выбрался в безопасное место. Пересиливая боль, он пошел по направлению к селу. Одна была надежда — найти свою часть.

Но в селе уже были немцы. Его втолкнули в толпу таких же полуживых людей. Несколько дней их куда-то гнали, и наконец он очутился в зимнем загоне для скота. Раз в день пленным бросали кормовую свеклу. Конвойные выбрасывали свеклу прямо на грязный, покрытый навозом пол и смеялись над тем, как обезумевшие от голода и жажды раненые и контуженные люди набрасывались на еду, грызли зеленые стебли.

Леня решил бежать. Но для этого недоставало сил. Переждать день-два, собраться с силами — и тогда уж никакая изгородь и никакая стража его не удержат…

Но уже через сутки он с ужасом убедился, что не только не набирается сил, но теряет и последние. Он совсем ослабел от голода: как ни хотелось есть, он не прикасался к свекле.

К загону приходили каждый день женщины и девушки, за сало и «яйки» выкупали своих мужей, отцов, братьев и потом со слезами радости на глазах уводили с собой. Но кто мог притти к Устюжанину? Мать? Сестра? Их у него не было: он вырос, не зная своей семьи, воспитывался в детском доме на Урале.

Леня поднимался на ноги, желая проверить свои силы и потренироваться, но в голове стоял звон, глаза закрывал туман…

Придя в себя, он увидел, что лежит в навозе, и никак не мог вспомнить, как и когда упал.

«Пропала твоя, Ленька, буйная голова! Подохнешь с голоду, как собака…»

Тогда он стал жадно грызть свеклу, удивляясь, как это он раньше не знал, что она так вкусна. Он старался съесть побольше, чтобы поскорее вернуть себе силы. Но они по-прежнему таяли с каждым днем.

Вероятно, Леня умер бы в загоне для скота или где-нибудь на дороге его пристрелили бы гитлеровцы… Но оказалось, что и у него, уральца, здесь, на Украине, есть родня.

Стройная кареглазая девушка в тонкой кофточке смело подошла к часовому. Играя глазами, она, как старому знакомому, показала «яйки» в платочке.

Коротконогий фашист в первую минуту растерялся, потом его рот растянулся в улыбке.

Леня почти равнодушно смотрел на девушку. Она пришла за братом. Где-то он здесь лежит, ее брат. Сейчас она уведет его, и он будет спасен от позорной смерти. Вот только к нему никто не придет…

Лене становится нестерпимо больно. А девушка уже отходит от немца и направляется к загону. Леня хочет увидеть того счастливца, который лежит здесь рядом, так как она идет прямо к ним. Он видит ее сосредоточенное лицо, влажные глаза и поднимается на колени.

Девушка уже совсем близко, она протягивает руку навстречу брату. Лене, наверное, не увидеть счастливца: силы оставляют его. Он чувствует, что сейчас упадет… В это мгновение сильные руки обвивают его шею, горячий поцелуй обжигает пожелтевшее, как у мертвеца, лицо, а чьи-то губы шепчут искренне и радостно:

— Братик мой! Братик родной!

Слезы текут по его грязным, опухшим от голода щекам.

— Сестренка моя! — шепчет он, опираясь на сильное плечо девушки. Он всем существом своим верит, что эта девушка — его родная, незнакомая до сих пор сестра.

Обнявшись, они выходят за ворота загона. Он хочет обернуться к тем, кто остается, сказать им слово, но какой-то непонятный стыд за собственное счастье не позволяет ему сделать этого…

С каждым днем тело наливалось силой. Аленка и ее мать ухаживали за ним, как за братом и сыном. Он чувствовал себя действительно в родной семье. Люди, не знавшие своей семьи, всегда верят в то, что у них где-то есть родные и что они обязательно встретятся с ними. То, о чем Леня мечтал еще в детстве, пришло теперь.

Ежедневно Аленка приносила новую радостную весть:

— Еще девять хлопцев вырвали сегодня. А остальным передали поесть. Солдат такой дурной, говорит: «Для тебя, фрейлейн, я приготовил бы золотые горы. Ходи хоть каждый день». Где он и слова такие выучил? В гости все, дурак, напрашивается.

Гнев охватил Леню. Он чувствовал себя способным голыми руками разорвать фашиста.

Леня уже думал о том, что время собираться в дорогу, но что-то удерживало его.

«Завтра!» говорил он себе. Но день проходил, а он откладывал снова на завтра, не решаясь оставить свою семью.