Тайна Спящей Охотницы

— Ты меня всегда недооценивал, Лёвушка, — еще более кислотно, хоть и приторно дружески усмехнулся Аркадий. — Это потому что ассессорский сынок я, а не генеральский, как ты… и вот как твой этот протеже, — указал он на Кита двумя пальцами, зажавшими дымящую пролетарскую папироску. — И ногти у меня были всегда грязные, не мог я с чистыми и лакированными, как у тебя, по Хитровке лазать. Прирезали бы… А ты нос воротил, когда я к тебе да с докладом.

Видно было, как он сильно обижен на полковника за тайные его, невероятные дела, о которых успел прознать, но — все еще слишком, слишком уж мало о них знал.

— Довольно тебе, Аркадий, — отмахнулся полковник. — У тебя ум был всегда проворнее моего и глаз острее… Потому-то я и сидел пнём в отделении.

— И на тебе, как на пне, чины и ордена, точно грибы, гурьбой росли, — не выдержал, брякнул, наконец, то, что давно в душе давил этот мутный Аркадий, судя по всему бывший легавый под прикрытием.

— Нашел самое время чинами и орденами биться! — вдруг резким и непререкаемым тоном начальника, отчитывающего своего подчиненного, прямо-таки рявкнул Лев Константинович.

Аркадий посмотрел на него, переменился в складках лица и улыбнулся — уже примирительно:

— Ладно, Лев, не ярись тоже, — шмыгнув носом, сказал он и бросил дотлевший окурок. — Мне ведь поболе надо знать, чтобы всюду увернуться. Кремль не Хитровка, и большевички — не шакалы, а крепкие волчары, нюх у них посильнее, чем у иных хитровских… Пошли. Карета подана.

И он сразу — похоже только, чтобы больше пока не смотреть в глаза полковника, — двинулся прямо на солдата с лампой. Тот развернулся и пошел в проход между сараями.

Проход был узким — пришлось идти гуськом. Кит шел замыкающим — и ему приходило в голову удрать: очень ему не понравился этот Аркадий. И только сейчас до него вдруг дошло, что он и есть тот «верный человек в самом сердце у большевиков», которым в «Петровне» хвалился полковник…

Но куда удерешь? Где он, спасительный граммофон времени?

— Так что князь-то? — спросил на ходу полковник.

— Успел его перехватить, — донесся из авангарда голос Аркадия. — Сидит у меня в безопасном месте, чаи гоняет. Туда и едем сейчас.

— Он ранен вроде, — побеспокоился Лев Константинович.

— Пустяк, — откликнулся Аркадий. — Царапина. Водкой залили — и довольно. Пусть привыкает. Самая кровища — впереди ещё.

Кит вспомнил пророчество Жоржа о том, что суждено погибнуть ему на Гражданской войне. Скоро, очень скоро… Кита пробрало холодом до самых позвонков.

Встречное течение стен, тускло озаряемых лампой, кончилось. Отовсюду, со всех сторон, кроме тыла, пахнуло тёмным простором. Кит силился разглядеть хоть какую-нибудь Москву, но никакой Москвы в этой давней ночи как будто не было в помине! Был пустырь, на котором под ноги попадалась какая-то твердая мелочь, а иногда и не мелочь… Пару раз Кит споткнулся.

— Да вот, что это за неизвестный предмет! — весело воскликнул полковник.

Кит увидел, как впереди из тьмы выпростался старинный автомобиль — не та золоченая игрушка, на которой когда приехал за ним в школу князь, а длинная черная драндулета, гроб на колесах.

— Почему неизвестный? — выразил недоумение Аркадий.

— Да ведь мы тут садиться хотели! — сдержанно посмеиваясь, ответил полковник. — Выходит, едва не на голову тебе… Да, чутьё у тебя, Аркадий Петрович!

— Не жалуюсь, — буркнул тот. — Поведу я. Пусть твоя Зеница-Ока пока на заднем сиденье побарствует, а ты со мной садись.

Забрались в машину, внутри пахшую старым вокзалом, мазутом, углем и гарью еще сильнее, чем наружи.

Молчаливый солдат с тусклыми глазами, будто не отражавшими света, и неподвижным лицом — эдакий революционный зомби — сел рядом с Китом и сделал вид, будто он просто неодушевленный груз, неизвестный предмет.

Двигатель захрипел и застучал старчески, тронулись с места. Свет фар упирался во тьму и, казалось, таял в ней весь разом всего в нескольких метрах. С минуту ехали молча, сначала по ровной земле, потом вверх, по пологому склону… Развернулись куда-то.

— У меня здесь по дороге одно дело срочное есть, — как бы невзначай заметил полковник.

— Всё успеем, — обнадеживающе откликнулся Аркадий Петрович и добавил со значением. — У нас сейчас самое срочное дело — в самом центре, там, где я князька держу. Ты ведь сам о нем печешься, верно?

— Ещё как пекусь, — благодарно кивнул полковник. — Он нам еще ох как пригодиться может…

Аркадий Петрович поначалу не ответил.

А Кит все пытался обнаружить в окнах Москву. И чем больше он крутился, тем больше ему становилось не по себе. Вроде места должны были быть знакомыми, но никаких мест будто не было вообще. Не видно было домов, только где-то вдали помаргивали какие-то вялые, неэлектрические огни больше похожие на костры и костерчики… И еще справа впереди виднелся какой-то неопределенный и мутный источник красноватого сияния.

Вдруг Кит заметил справа край моста! Точно! Это же был Крестовский мост, дальше должен был быть Рижский вокзал, в это время называвшийся Виндавским…