Тайна старого городища

— Что ты меня все выспрашиваешь? Мы с тобой вместе были и у Овсянникова, и у Скорнякова, и ты слышал все, что и я!

— Да не кричи ты, — попробовал ее урезонить Воронов, но Ирма вскочила и ушла в избу.

— Чего это она?

— Да мент этот приходил, все выспрашивал, а теперь ты!

— Вот интересно, — улыбнулся Воронов. — Меня ты тогда сравнила с «мильтоном», а участкового «ментом» зовешь. А ведь он тебя охранял, можно сказать.

— Какой участковый? — удивилась Нателла. — Участковый с тобой ушел, а этот пришел уже после вас.

— Это кто? — начал догадываться Воронов. — Майор?

— Ну, вроде, — задумалась бабка. — Наглый такой, все стращал: мол, в милицию заберу.

«Странно, — подумал Воронов, — чего ей пугаться? Мы не в розыске, здесь за нами никаких грехов нет, а женщина, хоть неделю прожившая в столице, любому менту такой скандал закатит, если ее просто так заберут, что никому мало не покажется!»

— А чего знать-то хотел?

Воронов спросил и сразу же подумал, что им майор ни слова не сказал, хотя должен был хоть как-то заметить, что женщину, которую допросил Кашуба, он и сам только что допрашивал.

«Странные тут отношения», — усмехнулся Воронов про себя.

— Ну, а сам-то он почему Ирму расспрашивал, а не туда сразу отправился?

— Почем я знаю? — резонно ответила Нателла. — Я же их не караулила, у меня делов полно.

Ну, в самом деле, нет у старухи нужды следить за внучкой.

— А вы мне вот что скажите, баба Ната, — попросил Воронов. — Вы Овсянниковых давно знаете?

— Жену евоную не очень давно — лет сорок, — доложила бабка. — А с Ванькой-то всю жизнь знакомы. По молодости-то и женихались.

Она прикрыла рот ладошкой и коротко хохотнула.

И Воронов вдруг подумал, что все истории, которые он тут слышал, это для него — болтовня, а для нее это просто воспоминания, и они могут быть гораздо обширнее, чем ее рассказы.

— А вот Овсянников, он ведь мог знать об этой заимке столько же, что и вы…

— Да он, поди, много больше знал, — беззаботно махнула рукой Нателла. — Мужики-то, про которых я говорила, у них же останавливались всякий раз. Ванькин дед-то партийный был, вроде вожака в деревне. И тот мужик, который пропал, с ним часто про многое беседовал. И так Ванька поворачивал в своих рассказах, будто он при тех разговорах присутствовал и даже парня этого как-то сопровождал. Правда, летом, когда тепло.

Потом, будто спохватившись, сказала:

— Погоди-ка.

Ушла в дом, а вернувшись, показала Воронову лежащий в ладошке медальон:

— Вот, смотри, Ванька мне тогда бирюльку подарил.

Воронов бережно, будто стеклянный, взял медальон в руку, повертел его, оглядел внимательно со всех сторон и так же бережно положил обратно на ладонь старушки. Она тоже посмотрела на него, а потом медленно, с какой-то тоской, сжала руку в кулачок.

Подумала и добавила:

— Это, правда, если ему верить.

— А верить ему можно было?

Бабка добросовестно обдумала вопрос и ответила:

— Да вроде можно было.

Воронов хотел еще о чем-то спросить, но ворота распахнулись, и вошли друг за другом майор и Кашуба.

Они о чем-то бурно спорили и по дороге к столу успели обменяться парой фраз, но, подойдя ближе, замолчали.

Кашуба на правах старого знакомца спросил:

— Баба Ната, покормишь чем-нибудь?

Полицейские тем временем закончили обедать и стали собираться.

После обеда проводив гостей, Воронов прилег, размышляя, хороша ли эта склонность к дневному сну, и проснулся уже под утро, часа в четыре. Покурил, поворочался и снова уснул.

Окончательно проснулся и вышел во двор часов около восьми, когда и был настигнут вопросом бабки:

— Ирка где?

Оказалось, что Ирму она не видела с того самого момента, когда та еще вчера днем, разозлившись, ушла в избу. Вечером она «вроде», по словам бабки, «бродила в сенках», а потом затихла.

Нателла с раннего утра, пока Воронов спал, обежала несколько соседних дворов, где жили некогда подруги Ирмы, но там о ней ничего не знали.

— Вот, куда она усвистала? — шумела Нателла, но видно было, что на сердце у нее неспокойно.

— Ну, ты же знаешь, какая она вертихвостка, — напомнил Воронов скорее для очистки души.

Бабка, однако, игру не приняла. Несмотря на раннее утро, налила себе стаканчик самогонки, выпила, не закусывая, и через минуту сказала:

— Ну, вроде полегчало.

Врала точно так же, как Воронов минуту назад.

А он посерьезнел и сказал, будто в сомнении:

— Вот что, Нателла. Не исключено, что она подалась-таки в Город. Видать, решила меня обставить и сделать все самой.

— Что сделать-то? — вроде прикрикнула бабка, но Воронов только махнул рукой: дескать, потом.

В Город он прибыл ближе к обеду, из машины выбрался на окраине, дав водителю кучу распоряжений, и дальше отправился автобусом.

Скорняков, казалось, не удивился, открыл дверь, пригласил пройти.

Закрывая дверь в кабинет, сказал:

— Я надеялся, что вы вскоре вернетесь…

— Не «надеялись», Михаил Иванович, а знали точно, — перебил Воронов. — Очень много нестыковок вы мне дали для размышлений. У меня к вам несколько вопросов.

— Ну, начинайте, — вздохнул Скорняков.

— Для начала — кто такой Махортов?

Скорняков сдавленно охнул, еще сильнее вдавился в кресло и вдруг вскочил:

— Нашли, значит?

15