Тайна Старого колодца

-- В позапрошлом году я чистосердечно признался на свою шею. Есть у нас в Ярском один хмырь, Проня Тодырев. Лодырь несусветный, сутками спит. А как подопьет -- откуда энергия берется. Ну точно бодучий бык куражится. Особо женщин да ребятню обижает. Не стерпел я однажды его куража, прицыкнул. Он --в пузырь. Вытаскивает из кармана складной ножичек и на меня. Я вроде и обижать не хотел -- всего один раз легонько дал ему -- а у Прони и... юшка из носа. Дело было принародно, в клубе. Все видели, что Проня хоть и с детским, но все-таки с ножом на меня пер. Поддержали: "Правильно, Витька, давно рога обломать надо было". А через несколько дней приезжает из вашей милиции Кайров и спрашивает: "Бил Проню Тодырева?" "Врезал,-- отвечаю,--один разок. Жалею, мало. Еще надо было дураку поддать". "Значит, не отрицаешь? Так и запишем",-- Кайров в момент настрочил протокол, показал, где мне расписаться, сунул его в портфельчик и говорит: "Если Тодырев не заберет свое заявление, будешь отвечать перед судом за мелкое хулиганство". Чернышев вступился за меня, а Кайров руками разводит: "Превышение обороны. У Прони хоть и дурная кровь, но отвечать за нее придется как за полноценную. Пусть договариваются мирным путем. Договорятся, дело прекратим". Вызвал Маркел Маркелович Проню, и так с ним, и сяк. А Проня ни в какую: "Полста рублей наличными, тогда заберу заявление. Мне сейчас сладкого много надо есть, чтобы восполнить кровь, утраченную из-за хулиганства Столбова. А в связи с малым дитем средствов на сладости у меня нет". Плюнул Маркел Маркелович и говорит мне: "Отдай дерьму полсотни, чтоб не вонял. Я тебе премию на эту сумму выпишу". От премии я, конечно, отказался, свои отдал. А Проне того и надо было: закупил в сельмаге весь запас "Раковых шеек" и недели две сорил по деревне конфетными обертками, хвалился каждому встречному: "Во, за счет Витьки Столбова кровь восстанавливаю!" -- Столбов помолчал, будто думал, говорить ли дальше.-- Прошлый раз, когда ты меня допрашивал, хотел кое-какие предположения высказать по колодцу, да вспомнил вот этот случай. Думаю, опять чистосердечно нарвусь на свою шею. А зачем мне это надо?

-- И зря суда испугался,-- сказал Антон.-- Свидетели подтвердили бы твою невиновность, и схватил бы по своему заявлению Проня как миленький.

-- Зря! Это для милицейских суд не страшен. Вы все законы знаете, с судьями -- по имени-отчеству. А мы в этом отношении люди темные. Только секретарь объявит: "Встать. Суд идет!" -- у нас коленки затряслись. И свидетели дома храбрятся, а как за дачу ложных показаний распишутся, так в рот судье начинают заглядывать, чтоб ответом угодить. По себе знаю. Был один раз в свидетелях. Судья задает вопрос, а я глазами хлопаю, боюсь лишнее слово сказать. Кое-как оклемался. После самому смешно было.

За разговором незаметно прошло больше часа. В избу заглянула мать Столбова, тревожно сказала:

-- Витька, а и впрямь, должно быть, следователь утоп. Милицейская машина сейчас по деревне промелькнула. У конторы остановилась.

-- Чокнулись вы со Слышкой, что ли? -- Столбов сердито взглянул на нее и показал на Антона: -- Вот он, следователь! А ты: "Утоп, утоп!".

"Кто там приехал?" -- удивленно подумал Антон и предложил Столбову:

-- Пошли со мной. Дорогой расскажешь о колодце.

-- Что о нем рассказывать? -- словно испугался Столбов.-- Это я спьяна сегодня разболтался. Нервы, что ли... после купания.

Антон не стал настаивать. После озера он еще не пришел толком в себя: ломило от боли виски, тело было тяжелым, непослушным. Шли молча. У колхозной конторы, рядом со служебной машиной, стояли Кайров, молоденький милицейский шофер и старик Стрельников.

-- Я, слышь-ка, как увидел его на тракторе с Витькой Столбовым, стал звонить сызнова. Дак опять же телефон отказал,-- гладя макушку, виновато оправдывался Егор Кузьмич.

Столбов раньше Антона сообразил, о чем идет разговор, и вмешался:

-- Ты, Слышка, как всегда: слышал звон, да не знаешь, где он.

Кайров, уловив от Столбова запах водки, строго посмотрел на него, сурово бросил:

-- А ты шел бы спать, пока пятнадцать суток не схлопотал.

-- Это вы можете,-- обронил Столбов и медленно отошел к конторе, на дверях которой висела свежая клубная афиша.

Кайрова будто током ударило.

-- Что ты сказал? Столбов обернулся:

-- Что слышали.

-- А ну вернись!

-- А иди ты...-- Столбов махнул рукой и спокойно стал разглядывать афишу.

Лицо Кайрова побагровело, глаза расширились. Он словно удивился смелости Столбова -- очень уж небрежно тракторист от него отмахнулся. Антон, молча наблюдавший эту сцену, с упреком проговорил:

-- Нельзя же так, товарищ капитан.

-- Что?...-- Кайров уставился на Антона. Полоска усов ощетинилась: --Заступник?! В рабочее время купаешься, водку с кем попало глушишь, а я должен бросать все дела и разбираться. Мальчишка!

-- Не пил я,-- нахмурившись, сказал Антон.

-- Оправдываться вздумал? Что, я по лицу твоему не вижу? Стоишь, как рак вареный!