Тайна старого колодца. Архивное дело

Следователь отложил лопату и стал разрывать корневища травы руками. В том месте, где должна была находиться берцовая кость правой ноги, ко всеобщему удивлению начала вырисовываться замысловатая ржавая конструкция из склепанных между собой металлических планок. Лимакин разрыл конструкцию полностью, и стало очевидным, что она не что иное, как протез голени. Прокурор обратился к судмедэксперту:

— Боря, нельзя ли определить «фирму» этого изобретения?

Медников долго осматривал переплетение ржавых планок, затем неопределенно пожал плечами:

— То ли самоделка какая-то, то ли в былинные времена изготовляли такую замысловатость.

— Но ведь это протез!

— Разумеется.

Прокурор посмотрел на понятых, потом на бригадира Гвоздарева с дедом Лукьяном Хлудневским:

— Кто из ваших земляков имел протезную ногу?

— В какой период времени? — мигом вставил вопрос Торчков.

— Лет пятьдесят… шестьдесят тому назад.

Бригадир усмехнулся:

— Меня в ту пору даже в пеленках не было.

— Зато я вполне сознательный в те годы был, — с достоинством заявил Торчков. — Как понимаю, тот период близок к колчаковщине, а при Колчаке по Березовке да окрестным селам зверствовал Калаган. Многих мужиков этот проклятый контра и без ног, и без рук оставил. А сколько на смерть расстрелял — не перечесть…

— Ты, Иван, с какого году рождения? — поправляя на голове соломенную шляпу, осторожно спросил Хлудневский.

— Чо, свататься надумал? Какая тебе разница, с какого?..

— Такая, что родился ты в семнадцатом году и колчаковского зверства, можно сказать, не видел. Я на семь лет старше и то колчаковщину помню так себе…

— Дак, ты ж из ума теперь выжил! — огрызнулся Торчков.

— Нет, Иван, с моим умом все в порядке: Фамилия-то начальника колчаковской милиции, если хочешь знать, была не Калаган, а Галаган.

— Хрен редьки не сладче.

— Так-то оно так, но ты следователей не путай, — Хлудневский встретился с прокурором взглядом. — После империалистической да гражданской войны у нас тут в самом деле много инвалидов насчитывалось, однако не могу припомнить таких, кто на железном протезе ходил. Все безногие на костылях либо на самодельных деревяшках хромали.

— А случаев, когда люди безвестно пропадали, не помните? — спросил Хлудневского прокурор.

Старик задумчиво царапнул бороду:

— Когда почтовый тракт через Березовку действовал, разный непутевый народ по нему шлёндал. Даже беглые каторжане бродили. И ограбления случались, и тайные убийства. В тридцатые годы, как коллективизация завершилась, жизнь спокойно потекла, без скандальных событий.

— Лукьян, слушай меня! — нетерпеливо вмешался в разговор Торчков. — И при колхозной жизни хватало скандальных фокусов. Вспомни тридцать первый год, когда одноногий председатель нашенского колхоза зачистил под метелку общественную кассу и укатил на колхозном жеребце безвестно куда…

— Имеешь в виду Жаркова Афанасия Кирилловича? — уточнил дед Лукьян.

— А то кого же!

— Афанасий на костылях ходил, не на протезе.

— За уворованные у колхоза деньги он вполне мог купить железную протезу.

— Где их тогда продавали? Это теперь к инвалидам внимание проявляют, даже автомобили бесплатно выдают. А после империалистической, старики сказывали, вручат безногому от имени царя-батюшки костыли и хромай на них по гроб жизни.

— Вы, товарищ Хлудневский, хорошо знали того председателя? — заинтересовался прокурор.

— Как сказать… — дед Лукьян замялся. — Счетоводом я при нем в колхозе работал.

— Оттого и в защиту полез! — мгновенно подхватил Торчков. — Тут, если разобраться, одна шайка-лейка…

— Ваня, побереги патроны, — осуждающе проговорил молчавший до этого Инюшкин.

Торчков задиристо развернулся к нему:

— Воздержись, Арсюха, с подковырками. Или забыл, что председатель до побега у твоего родного батьки квартировал?..

Арсентий Ефимович ошарашенно глянул на Антона Бирюкова:

— Во попер Кумбрык в атаку! И боеприпасов не жалеет…

— Давайте, товарищи, серьезно поговорим, — предупреждая назревающую перебранку, сказал прокурор.

Сумбурно возникшие воспоминания через несколько минут превратились в мирную беседу, в которой, в основном, участвовали дед Лукьян Хлудневский и Арсентий Инюшкин. Несколько раз неудачно вклинивавшийся в разговор Торчков разочарованно отошел в сторону и с внезапным интересом, словно любопытный ребенок, стал наблюдать за экспертами. Те что-то измеряли среди костей в разрытой ямке, записывали, подсчитывали и фотографировали.