Тайна старого рыцаря

Фанико Тойо тепло распрощалась с подругами, пожелав им спокойной ночи, хотя за мутными стеклами узких окон уже занималась заря.

Едва голова Сайо коснулась подушки, глаза закрылись, и она чуть было не провалилась в сон.

Вдруг кто-то настойчиво потряс ее за плечо. С трудом разлепив свинцовые веки, она увидела Сабуро в одной ночной рубашке. Прислонив палец к губам, она скользнула к ней под одеяло и зашептала на ухо:

– Как думаешь, придворный философ разрешит сыну жениться на дочери десятника?

– Не знаю, – буркнула Сайо, отворачиваясь.

– А ты его знаешь?

– Кого? – пробурчала девушка, героически борясь со сном.

– Отца Дейко.

– Один раз видела.

– Какой он? Очень важный?

– Толстый и пьяный, – сквозь легкое похрапывание пробормотала Сайо.

– Ну, вот всегда! – обиделась Сабуро. – Нужно поговорить, а она спит! Тут, может быть, вопрос жизни и смерти! Сайо!

Но девушка уже спала. Ясако от обиды ткнула ее локтем в бок, от чего воспитанница Айоро на миг проснулась, но сейчас же захрапела еще громче.

Сабуро встала и, бурча под нос что-то весьма нелестное о подруге, вернулась на свою кровать.

Сидя на своем любимом вороном жеребце, сегун Хайдаро мрачно наблюдал, как колонны воинов переходят по наплавному мосту на противоположный берег пограничной реки.

«Сброд, – мрачно думал бывший командир «Черных драконов». – Сборище неудачников и голодранцев!»

Он прекрасно понимал мотивы, побудившие Сына Неба выбрать столь оригинальный способ комплектации карательного корпуса. Разбалованные спокойной жизнью землевладельцы избавлялись от лишних воинов. Лишившись господ, ратники пытались хоть как-то выжить. Некоторые шли охранять купеческие караваны, другие нанимались телохранителями. Но большинство разбойничали на дорогах, собираясь подчас в довольно крупные банды. Купцы и землевладельцы терпели убытки. Никакие самые жестокие наказания не помогали избавить страну от этой напасти. К чести императора, он не только приказал сегуну принять командование над этой стаей оголодавших шакалов, но и выделил немалые средства на их оплату. Часть золота Хайдаро беззастенчиво прикарманил, однако и оставшихся денег вполне хватило на организацию пятнадцатитысячного войска. Кроме них сегун брал в поход пять тысяч своих соратников, четыре тысячи предоставили вассалы, и еще столько же – союзные варвары. Столь внушительная военная сила должна была в блин раскатать немногочисленные степные племена.

Хайдаро знал, что воины идут в поход с большой неохотой. Какую добычу можно взять в убогой юрте кочевника? Кишащую блохами кошму да бурдюк для кумыса? Единственной ценностью могли быть рабы. Но дарийцы слишком плохо переносили рабство и в неволе быстро умирали.

Застоявшийся конь переступил с ноги на ногу. Сегун похлопал его по шее морщинистой, но все еще сильной рукой.

Со стороны свиты донесся обрывок разговора. Расслышав имя Самозванца, Хайдаро презрительно скривился. Глупцы! Неужели они всерьез верят, что этот карательный поход затеян ради кучки случайно выживших бунтовщиков? Да если бы не глупость советников и его неосмотрительность, о рыжеволосых варварах никто бы не вспомнил ближайшие лет сто. Или двести.

Мысли старика обратились в прошлое. Все началось из-за внуков. Вернее, из-за их отсутствия. Единственный сын и наследник долго радовал отцовское сердце, демонстрируя несомненные успехи в овладении сложным искусством фехтования. Жаль только, общение с противоположным полом наследника Хайдаро совсем не привлекало. Сынок окружил себя свитой из молодых красавцев и прекрасно проводил время. Отец мало обращал на это внимания. «Со временем перебесится», – думал погруженный в пучину ежедневных забот властитель. Однако в один прекрасный день сегун внезапно почувствовал себя очень плохо. Казалось, под левую лопатку воткнули раскаленную иглу, а в грудь ударил тяжелый молот. Именно тогда бывший командир «Черных драконов» с пугающей ясностью понял, что он не бессмертен. А сын между тем продолжал развлекаться с приятелями. «А вдруг он так и не женится? – с тоской думал мучимый болезнью сегун. – И мой род пресечется?» Сейчас, вспоминая те мысли, Хайдаро морщился от стыда. Но тогда они ему казались мудрыми и своевременными.

Едва оправившись от болезни, сегун имел серьезный разговор с наследником. Молодой мужчина с явной неохотой согласился жениться на той, кого подберет ему отец. Хайдаро-старший уже давно подумывал о дочери сегуна Канаго, как о матери своих внуков. Среди аристократов империи владыка восточных областей имел репутацию человека рассудительного и в высшей степени осторожного. Так, его старшая дочь до сих пор была не просватана. Поговаривали, что Каанго уже отказал нескольким землевладельцам и даже двум имперским сановникам. Один из которых впоследствии был изгнан из дворца и отправлен в ссылку.