Тайна старой леди

— Так и я же тогда еще не любил, наверное, и она тоже пришла после поцелуя. И после этого я хранил тебе верность, хотя мозги на хрен сносило. Что ты тогда сделала со мной в машине, а, инопланетянка? Что я на стенку лез? А вот ты мне верность не хранила, Арина.

— Я тебе ничего не обещала.

— Так и я тебе тогда еще ничего не обещал — ты меня и не помнила вообще (это я про Яну). И про спор я все тебе объяснил. У меня в глазах темнело от бешенства, когда я слушал из-за какой твоей дури я тебя потерял, — прошипел он.

— Что ты мог слышать? Что ты несешь вообще? Ярослав, стой, ты куда?

— Не топиться, не бойся… умоюсь. Нужно успокоиться, а то я тебя придушу сейчас… Когда твой отец пришел к моему за помощью, тот записал разговор на диктофон. Он всегда так делает, если предстоит беседа с незнакомыми людьми, всякое бывает, знаешь ли. А потом не стал уничтожать запись, потому что понимал — мне когда-нибудь нужно будет это услышать. Так что я знаю все о том, что с тобой случилось.

— И что теперь? — отвернулась я.

— И теперь я хочу спросить — а с чего ты взяла, что только ОНИ умеют любить? Что только у них сносит крышу от твоего запаха? Знаешь, как ты пахнешь? Ты пахнешь прохладой, свежестью и южными фруктами…

— Дурак! Мы у моря и я ела персики.

— Дурочка. Ты всегда так пахнешь. А целовать тебя, как будто умирать. Понимаешь, что все годы без тебя — коту под хвост, потому что тебя в них не было. Мне крышу снесло, блин. Я не соображал ничего, трясло… колотило. Испугать боялся, набросившись. Ты же тоже… я же видел, как ты смотрела…

Он мягко стряхнул капли воды с рук. Перепрыгнул с камня на камень, нет — ПЕРЕТЕК с камня на камень, повернулся ко мне, плавно и стремительно. Я оцепенела… Он двигался так же, так же… Где были мои глаза? И запах… и поцелуй…

— Ярик, сядь, пожалуйста, — мой голос дрожал.

— Сяду… Я хочу тебе сказать, что у меня теперь есть цель в жизни — вышвырнуть их на хрен из нашего мира. Следили за своей королевой? Ладно — уважительная причина. Сейчас ее уже нет, так что и им делать здесь больше нечего, — его голос подрагивал от волнения, он сжимал и разжимал кулаки.

— Иди… умойся. Не дергайся. Я настроена на серьезный разговор.

— Давай, Арина. Давай поговорим серьезно.

— Я совсем ничего не знаю о тебе, о твоей семье. Только знаю, что твоя мама умерла. А дедушки и бабушки, Ярослав? Кто они?

— Никого уже нет в живых.

— Но ты их знал? Мне нужно знать, Ярослав, что у тебя за семья.

— Лестно, хотя и странно… Нормальная семья, без вредных привычек, кроме одной старой карги — маминой матери. Она испоганила ей даже последние дни жизни. Прискакала из-за границы и выносила ей мозг. Ее уже нет. Почти три года. Мы с отцом даже не пошли на похороны. Это был единственный урод в семье.

— А…как ее звали?

— О-о, у нее знаменитое имя, как в повести Лермонтова. А почему ты спрашиваешь?

— Мэри? Бэлла?

— Бэлла. Зачем тебе это?

— Да вроде и незачем. Пошли домой, что-то прохладно стало.

— Арина, я должен знать… Мне нужно это знать — ты разрешишь мне приезжать к тебе, мы можем попробовать начать все с нуля?

— Ярик, а твоя девушка? Как же она?

Он неожиданно рассмеялся. Горько так и совсем не весело.

— Ты неподражаема. Пропала… В университете мне сообщили, что ты выскочила замуж за иностранного миллионера и уехала. Лиза подтвердила. Как ты думаешь, что я тогда чувствовал? Ты была с другим мужиком, у тебя от него ребенок и ты ставишь мне в укор эту интрижку? Это уже наглость, Арина. Пресловутые двойные стандарты, дорогая.

Но я жду ответа. Мне он необходим. Я не смогу без тебя. Я опять схожу от тебя с ума, от твоего запаха, от ненормальной твоей красоты. Неужели ты и правда думаешь, что этим можно будет насытиться когда-нибудь, променять на другую? Просто будь со мной — моей женой, моей жизнью, просто дай мне то, что навсегда сделает ненужными всех остальных женщин. Дай мне хоть поцеловать тебя сейчас, Арина! Просто поцеловать, как тогда.

У меня от ужаса шевелились волосы. Внук Бэллы… Так вот какие планы у нее были на меня. Она королева, которая умерла три года назад. За которой присматривали Мир и его друзья. Он тоже один из них. И опять поцелуй, вызывающий чувственное безумие, снова страх потери, ужас знания, что не выживу без него? А если опять все то, что я пережила? Нет, я больше не смогу, ни за что! Лучше сейчас сдохнуть! Только не один из них!

От накатившей паники онемели руки и ноги. Зачем я тут, как я могла пойти сюда с ним? Он медленно приближался ко мне, а я отходила спиной вперед на ватных ногах. Глаза у него бешеные и я знаю, чего не будет после этого поцелуя — дороги назад. Я вскрикнула и повернулась бежать. Он успел схватить за руку, дернуть на себя. Я закричала — страшно, громко, как будто меня убивали. Я и чувствовала себя так. Он пытался прижать к себе — успокоить или поцеловать?