Читаем Тайна старой усадьбы полностью

Тайна старой усадьбы

– Так это такой народ. Тоже финно-угры, – пояснила девушка. – Живут в южной Эстонии, в Псковской области тоже. Язык как эстонский, но не совсем… Я раньше наш и эстонский знала, а русский – плохо, почти не говорила совсем. А мы под Псков поехали, у нас там родственники. И как-то стою так это в Пскове, у вокзала. Платье без рукавов, на руке часы – мама подарила. Так это стою, своих жду, и вдруг кто-то подошел, спросил… На часы указал. Я поняла, что про время спрашивают. А ответить не могу – русского почти не знаю. Так стыдно стало. Я часы сразу сняла, чтобы не спрашивали. А потом, дома уже, русский стала учить. Ну-у, выучила… Теперь так это – не стыдно.

– Ты хорошо говоришь, – поправив висевший на шее фотоаппарат, неожиданно улыбнулся Коля.

– Только слова тянет. – Сорокин тут же состроил гримасу и передразнил: – Сты-ыдно, ну-у, та-ак это-о…

А Лиина ничуть не обиделась – даже засмеялась. И Тынис тоже засмеялся. И Коля…

– Побегу во-он ту елку красивенную сфоткаю!

– Это сосна, Ко-оля!

Мальчишка уже не слышал – убежал, пристроился с фотоаппаратом, прильнув к видоискателю, покрутил дальномер… И вдруг увидел сразу за сосной человека! Незнакомого, длинного, в надвинутой на самые глаза кепке. Незнакомец стоял прямо за сосной… и вдруг исчез – убежал, спрятался?

– Что еще за человек? – удивленно переспросил Тынис. – Ну, рыбак, наверное… или охотник. А что прятался – это тебе показа-алось. Да и вообще, мало ли кто по лесу ходит.

Лиина фыркнула:

– Ты еще скажи – он за нами следил! Книжки про шпионов в вашей библиотеке есть?

– Вот дураки! – ухмыльнулся Сорокин. – Не охотник это, а браконьер! Потому и прятался. Июнь нынче – охота запрещена, не сезон.

– Так это да, может быть. – Тынис согласно кивнул и подошел к Коле. – А как он выглядел? Во что был одет? С ружьем был? Молодой или старый?

– Да не разглядел я, – растерянно заморгал мальчишка. – Длинный такой, в кепке… Одет: темные штаны и крутка такая же… сапоги… Про ружье не скажу даже…

– Вот! – Мишка Сорокин презрительно сплюнул и покачал головой. – Самое главное-то и не разглядел. Эх ты, отличник!

* * *

– Вкусный у вас чай, Валя… – Ревякин улыбнулся и смущенно забарабанил пальцами по столу.

Докторша улыбнулась:

– Это хороший, грузинский… Игнат… Мы же с тобою на «ты»!

– Да-да, я помню…

– А ты все о работе…

– Такая работа… сама понимаешь… – Чуть покраснев, гость виновато развел руками… едва не опрокинув сахарницу.

– Хорошо – не опрокинул, – улыбнулась хозяйка. – А то бы поссорились.

– Это соль – к ссоре… – Игнат почесал подбородок… и с ужасом осознал, что не брился уже второй день! Конечно, не бородища до пояса, но щетина заметная…

– Еще чаю?

– А? Да-да… если можно…

– Да можно.

Валентина поставила на плитку чайник и склонила голову набок:

– Тебе так идет… Легкая такая небритость… Как у Хемингуэя!

– У Хемингуэя вообще борода! – вдруг засмеялся Ревякин. – Я бы сказал – бородища…

Встав, Игнат подошел к книжному шкафу с беспорядочно расставленными книгами – Маяковский, Салтыков-Щедрин, Чехов…

– Ого – Ильф и Петров!

– Три года назад в Ленинграде купила, – снимая чайник, пояснила докторша. – На курсах была, и вот повезло – на Невском. Правда, очередь пришлось отстоять, но вот купила!

– А это что за журналы? – Рядом, на полке, за томиками сочинений Ильфа и Петрова, стопочкой лежали квадратные цветные журнальчики…

Игнат взял один, пролистал…

– Ого! Они еще и с пластинками, что ли?

– С пластинками, – разливая чай, подтвердила хозяйка. – Это «Кругозор», журнал новый. Недавно начали выпускать, а пластинки можно на обычном проигрывателе слушать.

– Тоже в Ленинграде купила?

– Нет, это здесь – библиотечные. Правда, не всем его на дом дают… А хочешь, послушаем? – Валентина поставила чайник на круглую асбестовую салфетку и, не дожидаясь ответа, наклонилась, вытащив из кучи сложенных в углу вещей небольшой чемоданчик – портативный проигрыватель «Юбилейный», элегантный, коричневый, со встроенным в крышку динамиком.

– А ну-ка… Игнат, ты как к Магомаеву относишься?

– Вообще-то я в музыке не силен, – честно признался Ревякин. – Одну «Летка-енку» знаю. Но о Магомаеве слышал…

– Ну, вот… Тут можно так слушать, не вырезая пластинки…

Зашипела по гибкой пластинке игла… послышался голос диктора:

– Встречи с Муслимом Магомаевым всегда приятны…

Затем зазвучала песня – «Гульнара»:

Гульнара, потерял давно покой я и сон,Гульнара, я глазами озорными пленен…

– Как тебе песня, Игнат?

– Приятная…

– А… хотите наливки? У меня есть, вкусная…

– А д-давайте…

Валентина достала из шкафа бутылочку и две рюмки толстого темно-голубого стекла, разлила. Выпили.