Тайна старой усадьбы

Марина узнала насильника и убийцу сразу, едва только взглянула на спящего Дылду.

– Он! Он, сволочь! Он что-то прятал вроде как… там, в усадьбе… Или, наоборот, искал что-то. Нас увидел – оторопел! И – за камень. А потом… – Девушка заплакала. – Я его… я сейчас… я…

– Тише, тише!

Хорошо, что девушка еще была слаба, а то бы негодяю пришлось несладко!

– Марина, вы потом с ним на очной ставке… Сможете?

– Еще бы…

Уже к вечеру Евсюкова увезли в тюремный госпиталь. До этого времени Алтуфьев мотался как белка в колесе: вызвал из Тянска адвоката-положняка, допросил Дылду в качестве подозреваемого, избрал меру пресечения… Опять же, через начальника, районного прокурора товарища Тенякина, организовал подозреваемому место в тюремной больнице, а также транспорт – путь-то не близкий…

Устал как собака!

Единственное, чего теперь хотелось Владимиру в этот чудесный летний вечер, – это взять бутылочку да пойти куда-нибудь на бережок…

Игнат, как чувствовал, заглянул:

– Может, водки? Дорожкин бы и купил, он все равно в «Зарю» едет, кого-то там штрафовать.

– Водки так водки. Давай!

Махнув рукой, Алтуфьев вытащил из кошелька трешницу, порылся еще…

– Я добавлю, – поспешно заявил опер. – Ну и Игорек, думаю, не откажется. У него сегодня тоже сумасшедший день был.

* * *

Выйдя из гостиницы на широкую улицу Ракоци, профессор Арнольд поправил шляпу и, незаметно оглядевшись по сторонам, свернул на улицу Дохани, к синагоге, вернее, к расположенному неподалеку кафе, где и уселся прямо на террасе, заказав подбежавшему официанту чашечку кофе. Смакуя напиток, Отто Янович то и дело посматривал на часы – явно кого-то ждал.

Как понимал прятавшийся за углом Толик, именно здесь и должна была состояться встреча, именно здесь вот-вот появится главное действующее лицо – заказчик!

Еще вчера Резников незаметно от своего компаньона здесь же, на Ракоци, сбегал в магазин готового платья – подобных лавок тут было полно! – приобрел самый дешевый пиджак и шляпу. В таком виде профессор его точно бы не узнал, ну, разве что столкнувшись лицом к лицу!

И вот сейчас оба ждали…

Мимо стоявшего у газетного киоска Толика проскочил сияющий лаком «Мерседес» черного цвета. Подъехав к кафе, автомобиль снизил скорость и затормозил. Вышедший из него пижон в белом костюме сразу же направился на террасу. С профессором пижон поздоровался за руку, как со старым другом! Оба о чем-то заговорили…

Глянув на машину, Резников поправил висевший на шее фотоаппарат – тот самый «Зоркий» – и огляделся в поисках такси. Слава богу, учил в школе и в университете немецкий, как многие. Вот пригодилось…

Завидев бежевую «Победу»-такси, только что высадившую пассажиров, Анатолий решительно махнул рукой. Уселся рядом с водителем и указал рукой на «Мерседес».

– За этой машиной… – по-немецки бросил Резников. Впрочем, теперь уже не Резников и не Анатолий, а, согласно новому паспорту, Василий Васильевич Петров, уроженец города Ленинграда. – Там может быть моя жена…

Пожилой таксист прекрасно все понял и, ухмыльнувшись в усы, пошевелил пальцами, мол, любой каприз за ваши деньги, уважаемый товарищ!

Вытащив пачку форинтов, Анатолий протянул их водителю, не считая.

– Зер гут! – по-немецки отозвался таксист и покатил сразу же за отъехавшим «Мерседесом».

Повернув направо, «Мерседес» и следующая за ним «Победа» доехали до базилики Святого Иштвана (Стефана), затем, совершив левый поворот, выбрались на мост со львами. Мост Сечени, или Цепной мост. И мост, и базилику Резников видел впервые, но про них знал – перед поездкой специально интересовался городом в библиотеке. Они сейчас ехали из Пешта, а сразу за мостом, за Дунаем, начиналась Буда. Как бы два района, две части города. Равнинный Пешт и холмистая Буда.

В Буде, на небольшой площади рядом с красивым собором, «Мерседес» остановился. На том берегу реки возвышалось величественное здание парламента. Дул легкий ветерок…

Пижон в белом костюме – заказчик! – выйдя из машины, направился к небольшому отелю и скрылся в дверях. Выскочивший из отеля служащий отогнал «Мерседес» куда-то в проулок.

Собственно, это было все, что Резников сейчас хотел знать. Обратно он прогулялся пешком и, обнаружив по пути антикварную лавку, приобрел там старинный кинжал! Вообще-то, за такую сумму можно было купить с десяток кухонных ножей… Можно! А вдруг милиция остановит? Иностранец с кухонным ножом – все же подозрительно как-то. Иное дело – с антикварным кинжалом, тут все понятно – сувенир, только что в лавке купил!

* * *

Возвращаясь с обеда в отделение, Алтуфьев заметил красивую девушку в летнем бело-голубом платье, сидевшую на лавочке у входа. Растрепанные волосы, миленькое, чем-то озабоченное лицо, веснушки, вздернутый носик… Лет пятнадцать на вид. Наверное, к Дорожкину, он ведь подростков профилактирует… Хотя нет, не пятнадцать – платье уж чересчур открытое, да и туфли на шпильках – родители бы такого не купили! Значит, взрослая уже девушка. Так ведь сам же и вызвал!

– Юля? Хоботова? – подойдя, улыбнулся Владимир Андреевич.

– Хоботова, да…

– Очень приятно! Старший следователь прокуратуры Алтуфьев. Это я вас вызывал.