Тайна стеклянного склепа

– Взаимно, мадам, – проронил в ответ я. Я не знал, на чем остановить взгляд: на Элен, одетой в простое элегантное платье нежно-персикового цвета, с шиньоном чуть тронутых сединой волос, собранных под вуалетку, глядевшейся в своем наряде весьма необычно строго, или пустому креслу, где восседала прежде фигура Иноземцева.

– Месье доктор не пропускает представлений своей дочери, несмотря на… – Она запнулась, в глазах ее сверкнули слезы. – Я так рада вас видеть! – повторила Элен и коснулась глаз платком.

Я было открыл рот, чтобы учтиво ответить, но в сознание мое словно стрелой вонзилось это неожиданное: «своей дочери».

– Дочери? – едва ли не вскричал я.

– Да, а что тут такого? Зои – наша малышка, уже третий год исправно заменяет меня на выступлениях мадемуазель Габриелли. Ох, знаете, это так утомительно – переезды, гастроли, постоянный грим, напряжение… Она долго шла к триумфу, это была ее мечта – парить под куполом. Ей всегда нравился цирк. Семейный бизнес, так тут говорят. Забавно, не правда ли?

Я покраснел, улыбнулся, опустил голову, не зная, что и сказать.

– Конечно! Какой же я глупец, что не догадался сразу… – И снова покосился на пустое кресло справа.

Элен заметила этот многозначительный взгляд и немой вопрос, застывший в моих глазах, но промолчала. Вместо того чтобы удовлетворить любопытство старого знакомого, протянула руку.

– Идемте, Емельян Михайлович, мой хороший, я познакомлю вас с ними.

Ярко освещенные коридоры, ведущие в гримерные, были полны людей. Работники арены в ливрее времен Марии-Антуанетты, всюду снующие, выполняющие бесчисленное количество поручений, предпринимали недюжинные попытки увести толпу в холл. Толпа же супротив работникам Медисон-сквер-гарден пыталась пробиться к артистам. Атласные ленты, корзины с цветами, фигуры в пальто, фраках и объемные шляпки – все смешалось в единый многоцветный коловорот.

Наконец я оказался в тишине просторной комнаты, уставленной белой мебелью, две ее стены были сотворены из зеркал в золотых оправах. В углу – столик, заваленный красками для грима, палитрами, кисточками, пуховками, коробочками, шкатулочками, расческами разных размеров. За ним в белом пеньюаре и с сигаретой в зубах сидела девушка, поджав под себя ногу, и старательно отсоединяла черные косы от черных коротко стриженных собственных волос. Подле стояли три дамы и держали в нервных пальцах шпильки. На бесцветных от испуга лицах их было написано такое невероятное напряжение, будто их только что отчитал сам президент Соединенных Штатов.

Девушка осыпала дам отборной салунной руганью. Голос у нее был грубовато-сиплый.

Я застыл в недоумении, глядючи, как та, что была невесомой и воздушной феей Зои, дымя сигаретой, которую даже не потрудилась заправить в дамский мундштук, бормотала ругань и нервно рвала черные пряди из прически.

Элен Бюлов тихо и величественно, как лебедь, прошелестела на середину гримерки, что-то шепнула перепуганным дамам, и те вышли.

И только тогда я обратил внимание на фигуру в черном фраке в противоположном углу. Черную неживую фигуру, словно застывшую в ожидании очередного завода. В одной руке фигура держала белую маску с клювом, в другой – цилиндр.

И фигура эта оказалась вовсе не доктором Иноземцевым, хотя отдаленное сходство имелось в манере держать спину, плечи и голову. Оба одного роста и сложения, оба черноволосы. Но черный фрак поднял лицо и бросил взгляд, полный старательно упрятанной в глубинах души обиды. Ему было не больше двадцати пяти. В смуглом, узком лице с плотно сжатыми губами застыло какое-то удивленно-отрешенное выражение. Быть может, из-за изгиба бровей, придававшего ему сходство с Пьеро, может, из-за широко распахнутых глаз. В чертах угадывались восточные нотки – острые скулы и треугольная линия подбородка. Парень мог сойти за индуса или перса.

Девушка злобно косилась на него, он отвечал не менее яростным взглядом.

По всему было видно, что три дамы здесь были совершенно ни при чем, они просто подвернулись под руку, меж девушкой и юношей во фраке явно пробежала черная кошка, а быть может, даже случился электрический разряд, искусственно сотворенная молния. За мгновение до того, как Элен Бюлов ввела меня в дверь, разыгралась ссора. Которая оборвалась внезапным появлением мадам Бюлов, вынужденной играть роль миротворицы.

– Что стряслось, Зои?

– Они хотели оставить меня вовсе без волос, старые курицы! И без того я похожа на тифозную с этой прической. – Отбросила накладную косу на столик и добавила так же сквозь сжатые зубы, ибо не желала расставаться со своей сигаретой. – Погляди на него!

Элен обернулась к юноше и тепло улыбнулась ему.

– Что вы опять не поделили? Ну? Совсем как дети. Емельян Михайлович, знакомьтесь, это Давид. Старший ребенок и наша гордость. Настоящий ученый! Сегодняшнее представление – его сценарий и исполнение.

– Исполнение, – передразнила ее девушка, с силой выдирая из себя клок волос.

Юноша чуть наклонил голову и тотчас же ее выпрямил, нахмурив брови.

– А это – Зои, – продолжила Элен. – Младшая, страшная задира, вся в меня.

И с непринужденностью расхохоталась.