Тайна стоит жизни

- Не знаю, начальник, Чмо не говорил, В магазин велел идти проходными дворами - заодно нужно было проверить, не прицепился ли хвост.

Горошкин подробно рассказал майору, какими дворами должен был он следовать к магазину.

«Видимо, в одном из этих дворов поджидали Горошкина, - прикинул майор. - Для чего тогда Чмо определил Косолапому столь точный маршрут движения к магазину? Ведь есть и другая, более короткая дорога».

Горошкин, всего скорее, выполнял роль наживки: исчезнет он по пути к магазину или пристани - значит, на него клюнули. А отсюда вывод: все обитатели табора под наблюдением, дабы не просочилась информация о засаде. А отсюда совсем уже нетрудно догадаться, что рация найдена. Если бы они обнаружили наблюдение за Косолапым после разговора с цыганкой, вывод был бы тот же. Чмо, по-видимому, шел по пятам.

Галямов, очнувшись от размышлений, спросил:

- Где вы, Горошкин, взяли наган?

- Чмо дал перед тем, как пошел на дело.

- Кого вы знаете из его дружков?

- Не знаю никого. Он о себе ничего не рассказывал.

- А откуда его знал Бугай?

- Тоже не знаю. У нас лишних вопросов не задают. А сам он мне не рассказывал. Говорил: «Чмо вор в законе и очень хитер и опасен. Чуть что - перо в бок, и панихиду не успеешь заказать».

- А вы его не боялись?

Косолапый криво усмехнулся:

- Да я любую шпану заделаю. Монеты могу гнуть руками. Пасть порву и ему, ежели нужда появится.

- Дело не всегда в физической силе, Горошкин. Пока что он сделал тебя шестеркой: бегал у него на подхвате. Чмо тебя вместо себя подставил под гибельные статьи.

- Когда выйду на волю, верну ему должок. За мной не пропадет.

- А ты не дожидайся - то время далекое. Верни сейчас.

- Подскажи, начальник, как?

- Куда делся Бугай? - вопросом ответил Галямов.

- Мне Чмо говорил, будто его ваши кокнули в мае месяце. Сам я видел его в числах двадцатых. Бугай и Чмо, кажется, брали вдвоем сельмаг в Ключищах. Потом они захаживали в одну малину в Ивановском переулке. Мне как-то Бугай об этом проговорился. Обещал и меня туда взять.

- Куда он, этот Ивеев, еще ходил?

- Вроде хаза у него была на Вахитовской. Там он пасся у Наталки-хваталки. О ней я слышал от Гнутого, пока тот не загремел в начале мая. Она и его там согревала. Баба, говорят, фартовая, но жутко жадная: под грабительские проценты сдает угол и себя. Мне там было делать нечего: копья нема - в клифах карманы худые. А в долю ни к кому не хотел идти. Думал на работу устроиться.

Майор улыбнулся про себя, услышав, с каким недовольством произнес преступник слова: «грабительские проценты».

- Бедные воры и грабители, бедные уголовнички! Оказывается, находятся ж такие бессовестные люди, которые их самих грабят, - вслух произнес Галямов. - Плохие это люди, правда, Горошкин?

Тот молчал.

- Эх, Горошкин, Горошкин. Понимаешь, что ты и подобные тебе жутко мешаете простым людям спокойно жить и работать? Вот представь, что твоя мать, сестра или брат заработали честным трудом деньги, строили, исходя из них, какие-то планы. И вдруг приходит субъект, который отнимает это кровно заработанное, еще бьет их за то, что отнимает, а иногда и убивает. А за что? Ты мне скажи, за что, Горошкин? За что он им рушит их личные планы, рушит счастье, ломает судьбу? Мы, Горошкин, не можем мириться с такой вопиющей несправедливостью. Не для этого отцы и братья делали революцию двадцать три года назад.

Галямов встал, нервно заходил по камере. Потом, немного успокоившись, снова сел и продолжил допрос.

Горошкин не знал, где находится Космач. Хотя и слышал, что тот «работает» в том же стиле: один, без помощников. А вот о Дюде Хлебном Косолапый кое-что поведал.

- Дюдя Хлебный, говоря производственным языком, многостаночник. Он - верткий фармазонщик, облапошит, глазом не моргнет; средней руки «домушник», да и с мокрушниками корешится. Видел я его один раз с Гнутым. Они кореши. Этот Дюдя Хлебный, как мне трекал Гнутый, был лютый до бабцов. Его принимают в малинах города. Сорит деньгой - бабы и любят.

- А он знает Чмо?

- Не могу ничего прояснить на сей счет, начальник. Вроде знал. Наверно, знал: Чмо ведь тоже не евнух при гареме персидского шаха. Любитель шикануть по высшему разряду. Я сейчас вспомнил: Бугай как-то об этом толковал, когда звал меня в кабак.

- Значит, он сказал, что с ним будет Чмо?

- Вроде так.

- А почему ты не пошел?

- Я ж толкую тебе, начальник, копья не было, на мели вертелся. А в долг - не люблю. Потом как шавку на веревочке поволокут на мокрое дело: будешь дуба давать на стреме. А навару - котлов не купишь. Вишь, начальник, без них хожу, - Косолапый потряс в воздухе здоровой рукой. - Время не засекаю.

- Горошкин, ты хочешь сказать, что не совершал убийства?

- Начальник, я тебя на понт не беру. Мокрыми делами - ни-ни. Матерью клянусь. Ни один фрайер об этом не скажет. Даже стукачам нечего о Косолапом сбрехнуть.

Позднее показания Горошкина во многом подтвердятся. При опознании Чемизов покажет на Косолапого, что именно ему продал велосипед. Этого не отрицал и преступник. Таким образом, история с велосипедом, который был использован неизвестным радистом, отчасти прояснилась.