Тайна Святой Эльжбеты

— Это? — Помощник пристава близоруко прищурился. — Извольте: «Внимание! В связи с болезнью господина Богуславского лекция по дикции и декламации, запланированная на 12 декабря, отменяется. О дате проведения новой лекции будет сообщено дополнительно. Руководитель драматического кружка 3. Сочка».

— Вот это что значит? — Тараканов ткнул пальцем в объявление и прочитал: — «Вуклад с дукции и рекутации»?

Мощинский улыбнулся.

— Дыкции и рецитации. Лекция по дикции и декламации. Она отменяется из-за болезни преподавателя. Пойдемте в зал, господин Тараканов, уже третий звонок прозвенел, людей будет неудобно беспокоить.

— Да, да, идемте.

Тараканов с задумчивым видом пошел за Мощинским.

— Осип Григорьевич! Может быть, вы все-таки соизволите подать жене руку? — Выражение лица Анастасии Александровны сулило коллежскому секретарю весьма неприятный вечер.

* * *

С паном Сочкой Тараканову удалось поговорить только на следующий день — о том, чтобы сделать это во время или после спектакля, не могло быть и речи.

Руководитель драмкружка оказался высоким тощим человеком с длинными волосами, в пенсне и при галстуке-бабочке. Увидев фотографию погибшей, Сочка чуть не упал в обморок. Пришлось налить ему воды из стоявшего на столе графина.

— Судя по вашей реакции, пан Сочка, вам эта девушка знакома?

— Да, это Кася, одна из моих учениц. Господи, что же с нею сделали! Я ее едва узнал.

— Как вы сказали: «Кася»?

— Ну да, Кася. Катерина Кравчук. Она изучала у нас актерское мастерство.

— Давно она перестала ходить на занятия?

— С начала оккупации. — Спохватившись, поляк испуганно посмотрела на сыщика. — Прошу прощения, с момента взятия города русскими войсками. Вернее будет сказать, что с этого времени сами занятия прекратились. А возобновились они только с первого октября. Но Кася больше на занятия не приходила.

— Вас это не тревожило?

— Нет. Мне сказали, что она уехала при отступлении нашей армии… Простите, с отступлением австрийской армии. — Сочка стал белым как полотно.

— А кто сказал?

— Кто-то из девушек, ее подруг.

— Можете назвать фамилию подруги?

— Увы, нет. Запамятовал.

— А сколько всего человек в кружке?

— Сейчас у нас девять учеников. Шесть девушек и три юноши.

— Когда мне можно с ними побеседовать?

— Можете прямо сегодня. В шесть у нас лекция по актерскому мастерству, закончится она в семь, вот после нее и побеседуете.

— Юные артисты говорят по-немецки?

— Часть говорит, а часть нет.

— Понятно. Скажите, а где жила Кравчук, чем занималась?

— Она учительствовала в народной школе. А где жила, я не помню, но можно справиться в записях.

— Справьтесь, пожалуйста.

* * *

Катерина преподавала польский язык в народной школе имени короля Данила и жила на Жулкевской улице у самой рогатки. Тараканову повезло — квартирохозяйкой у пани Кравчук была еврейка, поэтому трудности в общении не возникло — как и всякая представительница этого племени, фрау Янкель прекрасно знала немецкий.

Квартирохозяйка рассказала, что Кася родом из города Дрогобыча Самборского повята, поселилась у нее летом прошлого года, сразу же после окончания учительской семинарии, квартирную плату вносила регулярно, поначалу жила скромно, компаний не водила, вечера проводила дома, за книгами. Но после того, как девушка освоилась в большом городе, ее поведение резко изменилось. Пани Кравчук стала поздно возвращаться, иногда приходила домой сильно навеселе, а несколько раз (срам-то какой!) у нее ночевал молодой человек. Фрау Янкель уже готова была отказать ей от дома и ждала только Нового года — именно до этого срока был заключен договор аренды квартиры. Господи, как она сожалеет, что не включила в контракт пункт о возможности его разрыва из-за аморального поведения жилички! С приходом русских поведение Кравчук только ухудшилось. Она где-то услышала, что русские власти запретили домовладельцам выселять своих жильцов, даже если те переставали платить за квартиру, после чего стала совершенно несносной. Фрау Янкель оставалось только плакать. И какова же была ее радость, когда жиличка сообщила, что решила съехать. Когда это было? Точную дату она уже не припомнит. В самом конце сентября. Катерина в тот день вернулась домой около одиннадцати вечера, что для нее было рано, была чем-то расстроена, глаза — «на мокром месте». Она сообщила, что завтра съезжает, и рассчиталась за жилье. Утром дворник помог пани Кравчук погрузить на извозчика ее пожитки — большой чемодан и корзину. Учительница уехала, и больше она ее не видела.

— Скажите, а что за мужчины у нее ночевали?

— Мужчины? Я разве сказала «Мужчины»? Нет, молодой человек, вы невнимательно меня слушали. Во-первых, у нее был единственный ночной гость. А во-вторых, это был юноша. Студент.

— Откуда вам стал известен род его занятий?

— Так я как-то видела его в городе в студенческой форме.

— А где именно видели, не припомните?

— Почему же не припомню, я пока на память не жалуюсь. Он сейчас служит в костеле Святой Эльжбеты.

• 6 •