Тайна Святой Эльжбеты

— У него должна была быть барышня. А у дома должны были дежурить филеры, жандармские филера!

За спиной Тараканова кто-то сказал:

— Куда делась барышня, я не знаю, а вот филеры живы и здоровы, но ничего не видели и не слышали.

Тараканов обернулся. Мезенцев достал из кармана шинели золотой портсигар, открыл его и протянул коллежскому секретарю. Они закурили.

— Да, дали мы с вами маху, Осип Григорьевич… Но кто же знал, что он стрелять будет! Видимо, раскусил в Мощинском вашего сотрудника. Что ж, нам теперь остается только одно — неустанным трудом исправлять свои ошибки. С чего думаете начинать?

— Скажите, а где филеры?

— Идемте.

Когда они вышли из подъезда, к ним подбежало двое похожих друг на друга мужчин неприметной наружности. Филеры рассказали, что заступили на свои посты в семь часов вечера. Тот, что дежурил у парадной лестницы, видел, как в половине восьмого Мощинский и его барышня приехали на извозчике и зашли в парадное. Через несколько минут в квартире объекта зажегся свет. Филер спрятался в тени дровяного сарая и стал смотреть на окна — сразу же после ухода гостя Мощинский должен был дать условный сигнал — закрыть шторы в комнате. Но условного сигнала он так и не дождался. Люди входили в подъезд и выходили из него постоянно — что вы хотите, Новый год, кто в гости пришел, кто, — наоборот, поехал. Успокоилось все только к трем часам. Свет в наблюдаемой квартире продолжал гореть, условного сигнала все не было, и филер стал беспокоиться. В четыре утра он решил провести проверку. Агент, изображая подвыпившего запоздалого гостя, зашел в подъезд и стал подниматься по лестнице. Когда он проходил мимо квартиры Мощинского, то увидел, что дверь в нее приоткрыта — чуть-чуть, всего на полвершка.

— Я револьвер вынул и заглянул. Убитого увидел сразу — залу из коридора хорошо видно. Ну, я напарника позвал, велел ему в квартире остаться — охранять, а сам — бегом в ВЖУ, докладывать. Вот и все.

— Скажите, а барышня, та, что с Мощинским приехала, из дома не выходила?

Филеры переглянулись, и один из них сказал:

— Нет, ваше благородие. У нас взгляд тренированный, мы бы ее приметили, даже если бы она одежду сменила. Не выходила она, ни по парадной лестнице, ни по черной.

Тараканов поблагодарил филеров и вернулся в подъезд. Он прошел мимо квартиры Мощинского и поднялся на пятый, последний, этаж. В нарушение обязательного постановления градоначальника замка на чердачной двери не было. «Вот через эту дверь они и ушли». Коллежский секретарь достал из кармана шинели недавно купленный электрический фонарик Хьюберта, включил его, пригнул голову и проник на чердак.

По чердаку начальник сыскного отделения лазал минут двадцать, испачкал всю шинель в паутине, два раза ударился головой о стропила, но результата достиг. У одной из дверей на полу он увидел маленький, словно игрушечный, пистолетик. Тараканов достал из кармана платок, аккуратно взял им пистолет, поднес его стволом к носу и почувствовал резкий запах пороха.

Осип Григорьевич завернул пистолет в платок, спрятал его в карман и вылез с чердака. Оказалось, что тот подъезд, у чердачной двери которого он нашел пистолет, выходит совсем на другой двор. Тараканов даже немного поплутал, пока не вернулся к подъезду Мощинского.

В квартире продолжался осмотр места происшествия. Большого беспорядка в жилище покойного коллежского регистратора не наблюдалось — убийца рылся только в письменном столе и книжном шкафу, исходя из чего можно было сделать вывод, что искал он не ценности, а документы. Об этом же свидетельствовало и то обстоятельство, что находившиеся в квартире ценные вещи тронуты не были.

Пуля, убившая Мощинского, должна была находиться в его голове, потому как выходное отверстие отсутствовало. Входное же отверстие было небольшим, аккурат под калибр найденного Таракановым пистолета.

— Ваше высокоблагородие! — обратился коллежский секретарь к фон Броку. — Как только пулю достанете, не сочтите за труд, пришлите ее мне, посмотрим, не подходит ли она вот к этой машинке. Тараканов вынул из кармана платок и развернул его.

— Конечно, конечно.

— Отставить! — К ним подошел военный следователь в шинели с погонами капитана. — Разрешите представиться: следователь по важнейшим делам военно-окружного суда Юго-Западного фронта капитан Хомяков. Я буду расследовать как дело об убийстве Мощинского, так и дело об убийстве Кравчук. Розыском по этим делам будет заниматься ВЖУ и контрразведка округа. Поэтому пулю, господин надворный советник, отдадите мне.

— Как скажете.

— А где вы пистолет нашли, господин коллежский секретарь?

Тараканов рассказал про свой поход на чердак.

— Что ж, благодарю. Напишите об этом рапорт. Пистолет я у вас тоже забираю. Дознание сегодня же приведите в порядок, прошейте его, пронумеруйте и доставьте ко мне на улицу Батория не позже трех часов дня. И попрошу им больше не заниматься. Я не терплю, когда посторонние лезут в те дела, которые я расследую. Так что не вздумайте проявлять инициативу.

* * *

Едва Тараканов зашел в сыскное, как к нему бросился Хаузнер: