Тайна Святой Плащаницы

Новости, сообщенные ему, были хуже не придумаешь. Братьям Баджераи не удалось выполнить то, что от них требовалось. Кто-то в тюрьме узнал о том, что они должны были сделать, и помешал им. Либо братья проболтались, либо в тюрьме кто-то оберегает немого. Возможно, это снова Они или же тот полицейский, который везде сует свой нос. Он в последние дни, похоже, практически не выходил из кабинета директора тюрьмы. Он явно что-то замышляет, но что? Аддаю сообщили, что Марко Валони пару раз общался с наркодельцом, неким Фраскелло. Да, все сходилось: Валони явно договорился с этим мафиози, чтобы тот защитил Мендибжа — единственную ниточку, потянув за которую Валони мог добраться до них, до Общины. Да, Валони нужно защищать Мендибжа. Да, именно так, тем более что именно на это намекал и человек, с которым Аддай только что разговаривал по телефону. Или он имел в виду что-то другое? Сильная боль пронзила мозг Аддая. Он, взяв ключ, открыл им шкатулку, достал оттуда таблетки и проглотил две из них. Затем он закрыл глаза и стал ждать, пока утихнет боль. Если повезет, к приходу пастырей боль должна пройти.

* * *

Гунер осторожно постучал в дверь кабинета. Пастыри ждали Аддая в большом зале. Войдя в кабинет, Гунер увидел, что Аддай положил голову на стол и глаза у него закрыты. Гунер с опаской подошел поближе и тут же облегченно вздохнул: Аддай был жив. Гунер тихонечко потряс его, чтобы разбудить.

— Ты уснул.

— Да… У меня болела голова.

— Тебе нужно обратиться к врачу. Эти боли тебя просто убивают. Нужно провести обследование.

— Не переживай, со мной все нормально.

— Нет, не нормально. Пастыри тебя уже ждут. Приведи себя в порядок, прежде чем идти к ним.

— Хорошо. А ты пока предложи им чай.

— Я это уже сделал.

Через несколько минут Аддай встретился с Советом Общины. Семь пастырей, облаченных в черные ризы, сидели вокруг массивного стола из красного дерева, их внешний вид невольно внушал уважение.

Аддай сообщил им о том, что произошло в тюрьме, и на лицах этих семерых отразилось беспокойство.

— Я хочу, чтобы ты, мой любезный Баккалбаси, поехал в Турин. Мендибж выйдет из тюрьмы через два или три дня и попытается связаться с нами. Мы обязаны помешать этому, причем наши люди не должны больше допускать ошибок. Именно поэтому необходимо, чтобы ты был там и координировал наши действия, постоянно держа меня в курсе событий. У меня предчувствие, что мы балансируем на грани катастрофы.

— У меня есть новости от Тургута.

Все присутствующие посмотрели на говорившего — старика с выразительными голубыми глазами.

— Он болен, очень болен. У него мания преследования. Он уверяет, что за ним следят, что епископ ему не доверяет и что те полицейские из Рима все еще находятся в Турине и хотят его арестовать. Нужно забрать его оттуда.

— Нет, мы не можем сейчас этого сделать, это было бы безрассудством, — ответил Баккалбаси.

— А вы подготовили Исмета? — спросил Аддай. — Я распоряжусь, чтобы он собирал вещи и готовился ехать к своему дяде. Так будет лучше.

— Его родители согласны, однако сам юноша упирается: у него здесь невеста, — пояснил Талат.

— Невеста! Из-за того, что у него есть невеста, он подвергает опасности всю Общину? Позовите его родителей. Он уедет в Турин уже сегодня, вместе с нашим братом Баккалбаси. И пусть родители Исмета позвонят Тургуту и сообщат ему, что посылают к нему своего сына, и пусть попросят, чтобы он помог ему устроиться в Италии. Сделайте, что я сказал.

Безапелляционный тон Аддая не допускал никаких возражений. Часом позже пастыри вышли из дома Аддая и направились выполнять его распоряжения.

36

Анна Хименес нажала на кнопку звонка. Этот красивый дом, построенный в викторианском стиле, находился в одном из самых фешенебельных районов Лондона. Он казался резиденцией какого-нибудь богатого лорда. Дверь открыл пожилой мажордом.

— Добрый день. Чего изволите?

— Я хотела бы поговорить с директором этой организации.

— Вам назначена встреча?

— Да. Я — журналист, меня зовут Анна Хименес, и об этой встрече договорился мой коллега из газеты «Тайме» Джерри Дональде.

— Проходите и подождите, пожалуйста, минутку. Вестибюль дома был огромным. На полулежали персидские ковры, а на стенах висели картины на религиозные сюжеты.

В ожидании возвращения мажордома Анна стала разглядывать картины, не замечая, что за ней наблюдает пожилой мужчина, появившийся на пороге одной из дверей.

— Добрый день, мисс Хименес.

— Ой! Добрый день. Извините, я не заметила, что…

— Проходите в мой кабинет, раз уж вы подруга Джерри Дональдса.

Анна предпочла улыбнуться и ничего не ответить, потому что в действительности она была едва знакома с этим самым Дональдсом, который, похоже, мог открыть самые заветные двери Лондона.