Тайна Святой Плащаницы

Фаддей закрывал глаза и словно погружался в сон, рассказывая о том, каким был Иисус, что он говорил и что делал.

Хосар записывал свои воспоминания сам, а Изаз делал лишь копии с его записей, и одна из таких копий уже хранилась в царских архивах. Там также находились и записи того, что рассказывал Фаддей. Все это делалось по распоряжению Абгара, который мечтал о том, что Эдесса оставит своим потомкам правдивое описание истории жизни Иисуса.

Изаз был рад, что Фаддей остался в их городе. Теперь рядом с дядей Хосаром был человек, который, как и дядя, знал Назаретянина. Хосар уважал Фаддея за то, что тот был учеником Иисуса, и советовался с ним по поводу того, что ему говорить жителям Эдессы, приходящим к его дому, чтобы узнать побольше об Иисусе и помолиться.

Фаддей так и не решил, когда он уедет из Эдессы, тем более что царица и Абгар просили, чтобы он остался, чтобы помог им стать хорошими христианами, чтобы посодействовал Хосару в распространении учения Иисуса, в превращении Эдессы в средоточие веры для всех тех, кто уверовал в Назаретянина.

В конце концов Фаддей решил, что останется в Эдессе навсегда.

Каждый день они с Хосаром приходили в первый храм, воздвигнутый в честь Иисуса по распоряжению царицы. Там они разговаривали и молились вместе с женщинами и мужчинами, стремящимися найти утешение от своих невзгод; они надеялись, что их молитвы будут услышаны Иисусом, который спас Абгара от жесточайшего недуга. Фаддей также ходил общаться с верующими, собиравшимися у нового храма, построенного царским архитектором Марцием.

Фаддей с самого начала просил Марция сделать новый храм таким же незатейливым, как и первый, чтобы это был обычный дом с большим залом, в котором можно было бы проповедовать слово Иисусово. Он рассказал Марцию о том, как Назаретянин изгнал из Иерусалимского храма торговцев, а еще о том, что Иисусов дух может быть лишь там, где царят простота и умиротворение.

12

Над Босфором светало, «Морская звезда» рассекала волны уже в непосредственной близости от Стамбула. На палубе суетились матросы, готовя судно к швартовке.

Капитан судна наблюдал за смуглым юношей, молча драившим палубу. В Генуе один из матросов неожиданно заболел и вынужден был остаться на берегу, и тогда старший помощник капитана привел этого вот немого, уверяя, что хотя тот и не может говорить, но тем не менее он хороший матрос. Озабоченный необходимостью отплыть как можно скорее, капитан тогда не заметил, что на руках этого так называемого матроса не было ни единой мозоли, кожа была изнеженной. Это были руки человека, никогда не выполнявшего тяжелую работу. Однако во время рейса немой исправно делал все, что ему приказывал капитан, при этом глаза матроса не выражали никаких эмоций, какую бы работу ему ни поручали. Старпом сказал капитану, что этого человека ему порекомендовал один из завсегдатаев портовой таверны «Зеленый сокол», потому он и привел его на судно. Капитан понимал, что старпом соврал ему, однако не знал, зачем он это сделал.

Чиновник в порту сказал капитану, что немой сойдет в Стамбуле и больше не будет работать на судне. Когда же капитан спросил его, откуда он это знает, тот лишь пожал плечами.

Капитан был генуэзцем и уже сорок лет плавал по морям-океанам. Он побывал, пожалуй, в тысяче портов и столкнулся со всевозможными типами людей. Однако в этом немом было действительно что-то необычное. Во всем его облике чувствовалась апатия и какая-то отрешенность, словно он осознавал, что дошел до финальной точки. Дошел до финальной точки чего? И почему?

* * *

Стамбул казался еще красивее, чем обычно. Немой матрос тихонько улыбался, вглядываясь в панораму порта. Он знал, что кто-то должен приехать за ним, возможно, тот самый человек, который приютил его у себя, когда он приехал сюда из Урфы. Ему очень хотелось вернуться в свой город, встретиться с женой, услышать радостный смех дочери.

Он боялся встречи с Аддаем, боялся выражения разочарования на его лице. Но в данный момент это не имело такого уж большого значения, раз он все-таки остался жив и возвращается домой. Ему повезло больше, чем его брату два года назад. Человек из собора рассказал ему, что Мендибж все еще в тюрьме, хотя о нем почти ничего не было известно с того самого злополучного дня, когда Мендибжа схватили, как обычного воришку. В газетах тогда написали, что таинственный вор был приговорен к трем годам тюремного заключения. Значит, до выхода на свободу ему оставался лишь один год;.

Немой матрос сошел с судна, ни с кем не попрощавшись. Накануне вечером капитан выдал ему оговоренную плату и спросил, не хочет ли он и дальше работать в составе его экипажа. Он ответил капитану жестами, что нет.

Немой покинул территорию порта и пошел куда глаза глядят. Если тот человек из Стамбула так и не появится, немой попытается добраться до Урфы на собственные средства. У него в кармане лежали деньги, которые он заработал на судне.

Услышав позади себя чьи-то быстрые шаги, он обернулся и увидел человека, встретившего его здесь несколько месяцев назад.