Тайна Святой Плащаницы

Дул ласковый вечерний ветер, и Паскаль де Молесм решил проехаться вдоль берега Босфора, прежде чем возвратиться в императорский дворец. Ему нравилось время от времени вырваться из гнетущих стен дворца, где интриги, предательство и смерть поджидали человека на каждом шагу, где было трудно знать наверняка, кто твой друг, а кто — враг, потому что придворные — и мужчины, и женщины — искусно владели мастерством притворства. Он доверял лишь Балдуину, к которому по прошествии стольких лет искренне привязался. Так же он привязался в свое время и к славному королю Людовику.

Прошло уже много зим с тех пор, как король Франции прислал Паскаля де Молесма ко двору Балдуина во главе отряда, охраняющего золото. Людовик отправил своему племяннику золото в оплату нескольких ценных святынь, купленных у него, а также за его графство Намур. Людовик поручил де Молесму оставаться при дворе Балдуина и держать его, Людовика, в курсе того, что происходит в Константинополе. В письме, переданном де Молесмом Балдуину, Людовик, король Франции, рекомендовал племяннику довериться Паскалю де Молесму, порядочному человеку и хорошему христианину, который — судя по письму — может быть весьма полезен Балдуину.

Они с Балдуином почувствовали друг к другу симпатию уже при первой встрече, и за последующие пятнадцать лет де Молесм стал советником императора, начальником его императорской канцелярии и другом. Де Молесм высоко ценил усилия Балдуина по сохранению империи, по сохранению Константинополя, ради чего императору приходилось противостоять натиску болгар с одной стороны и натиску сарацин — с другой.

Если бы он не был связан клятвой верности королю Людовику и Балдуину, де Молесм уже давно бы попытался вступить в орден тамплиеров, чтобы сражаться в Святой Земле. Однако волею судьбы он оказался в самом центре событий, происходивших при монаршем дворе Константинополя, где опасностей было не меньше, чем на поле битвы.

Солнце уже начало садиться, когда де Молесм заметил, что оказался у дома, принадлежащего ордену. Он с уважением относился к Андре де Сен-Реми, возглавлявшему местное отделение тамплиеров, — суровому и праведному человеку, для которого крест и меч стали смыслом жизни. И де Молесм, и де Сен-Реми были знатными французами, и оба надолго осели в Константинополе.

Де Молесму захотелось поговорить со своим соотечественником, однако сумерки сгущались, и рыцари, по-видимому, уже приступили к вечерней молитве, а потому его приход был бы некстати. «Лучше подождать до завтра, — подумал де Молесм, — и тогда уж направить де Сен-Реми записку и договориться о встрече».

* * *

Балдуин де Куртенэ в отчаянии стукнул кулаком по стене. К счастью, висевший на стене ковер смягчил боль от удара.

Паскаль де Молесм подробно рассказал ему о своем разговоре с епископом, так и не согласившимся отдать Мандилион.

Император понимал: вероятность того, что епископ по доброй воле выполнит его просьбу, была ничтожной, однако он, Балдуин, накануне исступленно молился Господу, чтобы тот сотворил какое-нибудь чудо ради спасения империи.

Де Молесм, озадаченный вспышкой гнева императора, смотрел на него с упреком.

— Не смотри на меня так! Я — несчастнейший из людей!

— Господин, успокойтесь, епископу все равно придется отдать нам Мандилион.

— И как это осуществить? Ты что, хочешь, чтобы я отнял у него Мандилион силой? Это закончилось бы большим скандалом. Мои подданные не простят мне, если я отниму у них Священное Полотно, которому они приписывают чудодейственную силу, а Иннокентий, Папа Римский, отлучит меня от церкви. И ты просишь меня успокоиться, как будто у нас есть какой-то выход, хотя прекрасно знаешь, что его нет.

— Монархам иногда приходится принимать тяжкие решения ради того, чтобы спасти свое государство, и вы сейчас как раз оказались в подобной ситуации. Перестаньте мучиться сомнениями и перейдите к решительным действиям.

Император опустился на трон, даже не пытаясь скрыть свою усталость. Будучи монархом, он испытал больше горечи, чем сладости, а теперь ему как государю предстояло пройти еще через одно тяжелое испытание — вступить в конфронтацию с Церковью.

— Подумай. Может, есть какой-нибудь другой выход из создавшегося положения.

— Неужели вы считаете, что может быть другой выход?

— Ты — мой советник. Думай! Думай!!!

— Господин, Мандилион принадлежит вам. Потребуйте вернуть то, что является вашим, ради спасения государства. Это и есть мой совет.

— Уходи.

Де Молесм вышел из зала и направился в императорскую канцелярию. Там, к своему удивлению, он встретил Бартоломея дос Капелоса.

Он любезно принял тамплиера и стал расспрашивать его о начальнике тамплиеров и о тех рыцарях, которых де Молесм знал лично. После нескольких минут дружеской болтовни де Молесм поинтересовался, что привело рыцаря во дворец.

— Мой начальник, Андре де Сен-Реми, хочет попросить императора об аудиенции.

Мрачный тон португальского тамплиера заставил де Молесма насторожиться.

— Что произошло, любезный мой друг? Какие-то новые неприятности?