Тайна Темир-Тепе (Повесть из жизни авиаторов)

Перевернувшись дважды, самолет со зловещим хрустом рассыпался на части, и только оторвавшееся колесо продолжало катиться вдоль аэродрома.

Вдруг раздались единодушные ликующие возгласы: все увидели, как выкарабкался из-под обломков Вовочка. Он был почти невредим, только на лбу сильная ссадина. Его окружили.

— Хорошо, что привязан был на совесть, — виновато улыбаясь, заговорил Васюткин, — а то так бы и… Самолет жалко.

Командиры и техники тут же начали осматривать обломки самолета. Одного взгляда опытного человека оказалось достаточно для определения причины аварии: на самолете странным образом были перепутаны тяги от штурвала к элеронам, и элероны оказывали обратное действие. Кто их перепутал?

Механика самолета сейчас же взяли под стражу, техника звена Бережко наказали в дисциплинарном порядке. Васюткин исписал гору бумаги на объяснительные записки. На собраниях, совещаниях и заседаниях дело разбирали со всеми подробностями. Полеты прекратили.

Механик категорически отрицал свою вину и вел себя как человек действительно невиновный. Дело запутывалось.

А фронт требовал летчиков. Через два дня полеты были, возобновлены. Механики и летчики теперь по нескольку раз и самым тщательным образом осматривали машины перед каждым вылетом. Хмурые и злые механики целыми днями возились у самолетов. Всем было ясно, что враг скрывается в их среде. Бережко ходил вдоль стоянки, и ноздри его раздувались от бессильного гнева. Баринский не отлучался от своего мотора. Он рассадил в кровь руки, но не обращал на это никакого внимания. Ругался страшными словами:

— Поймали бы такую сволочь на фронте, головой бы под винт сунули, чтобы мозги разлетелись.

Баринский в последнее время нравился технику Бережко. Расставшись с каптеркой, он вернулся в родную стихию. Работал с засученными рукавами. Управившись со своим мотором, обычно шел помогать товарищам. Вот только после аварии Васюткина, когда Бережко послал его помочь механику соседнего самолета, Баринский пошел неохотно. Бережко спросил:

— Ты что такой кислый? Может быть, у тебя есть своя работа? Тогда так и скажи.

— Нет, товарищ стартех, не то.

— А что?

— Да знаете ли, просто страшновато после такого дела в чужих моторах копаться. Ведь человек не бог. Чего-нибудь недосмотрел, а там, что случись, может, виноват хозяин, а с меня спросят.

— А ведь верно, — согласился Бережко. — Надо избегать коллективных работ. А то, например, на самолете Васюткина как раз перед аварией меняли плоскости, и кто только там не работал! Ладно, иди к своему самолету и, если делать нечего, «загорай».

Но как ни следили командиры за подготовкой самолетов, вскоре вышло новое происшествие, и полеты пришлось прекратить на несколько дней. Механики и летчики обратили внимание на заметное понижение мощности моторов. В чем дело?

Бережко рвал и метал. Приворачивая воздушный винт самолета, он ругался:

— Компрессия, как у старой кобылы в животе! Недавно все цилиндры поменяли, клапана попритерли, а тяга слабая. В чем дело?!

Но на этот вопрос никто не мог ответить.

На выдержку сняли пару цилиндров. Во внутренней их части обнаружились задиры. Проверили масляные фильтры. В них оказался посторонний налет. Проверили масло, и в нем обнаружили примесь наждачного порошка…

Баринский опять говорил:

— У нас бы на фронте за такие вещи…

— «У нас на фронте, у нас на фронте…» — передразнил его сосед. — А у нас в тылу такого гада-вредителя я бы заставил сожрать все авиационное масло, какое он испортил. Вот погоди, мы разоблачим этого негодяя!

Масло со всех самолетов слили, маслосистему промыли, попорченные детали заменили. На складе были проверены все емкости с маслом, и испорченное отправлено на перегонку.

Короче говоря, была проделана огромная работа. В дисциплинарном порядке пострадали многие специалисты и командиры, которые были виноваты в том, что недосмотрели, не проконтролировали.

3

Капитан Джаниев стал в школе частым гостем. Занявшись делами, связанными с последними диверсиями, он все-таки нашел время, чтобы дать начальнику политотдела хороший материал для доклада о повышении бдительности. Доклад был прочитан несколько раз перед разными аудиториями, в частности перед вольнонаемными работниками школы. Среди них была и Клавочка Лагутина. Слушая начальника политотдела, она краснела, моргала, кусала губки, и если бы она сидела не на последнем ряду, то докладчик обязательно бы заметил ее волнение.

Клавочка вспоминала свою болтовню у Фаины. «Вино — союзник шпиона. Пьяный человек болтлив. Шпионы любят знакомства с военными людьми или с людьми, связанными с военной службой». Клавочке эти слова докладчика не давали покоя. «Шпионы рады всякому грехопадению советского человека, — продолжал докладчик. — Человек, погрязший в пьянке, потерявший уважение друзей, становится менее принципиальным в вопросах совести и служебного долга…»