Тайна тевтонского замка

— Вот и славно, — проговорил священник, входя в храм.

К большому разочарованию Маши и Готтлиба, Псалтырь оказался обычной потрёпанной книгой в кожаной ветхой обложке, а серебряный крестик прошёл испытание подвеской и по-прежнему оставался крестиком. Готтлиб долго рассматривал его, то вытягивая руку, то приближая к самым глазам, и якобы нечаянно касался подвески на Машиной шее.

— Спасибо, — вернул он вещи отцу Леониду, — здесь нет того, что мы ищем. Как можно взглянуть на Евангелие?

— Очень просто. Всё равно уже домой собирался. Сейчас закрою церковь и вместе отправимся в Самолву. Как звать-то вас?

— Маша и Гот… — запнулась женщина. — И Кирилл, — быстро поправилась она.

— Эх, змеи искусители, — вздохнул отец Леонид, — придётся с вами в машине ехать вместо того, чтоб пешочком километры мерить.

— Что тут плохого? — удивилась Маша.

— А как же ежедневный моцион от дома к храму? — Он похлопал себя по выступающему под рясой животу. — Недели ещё нет, как решил уменьшить комок нервов.

— Ах, вот вы о чём! — рассмеялась женщина. — Так вы можете идти, а мы следом потихоньку поедем.

— Эдак мы до закрытия музея не поспеем. Я ведь хожу, как подобает человеку, умудрённому годами. Не спеша, с оглядкой. То присяду, то прилягу. Птичек послушаю, за облаками понаблюдаю.

— Тогда, конечно, лучше с нами в машине, — согласилась Маша.

Через полчаса путешественники прибыли в Самолву и подкатили прямо к деревянному забору с красноречивой вывеской «Ледовое побоище: музей сражения».

— Вот и музей, — пророкотал отец Леонид, с кряхтением выбираясь из машины. — Ну что за коробчонка для лягушонки. Тесновата для меня будет.

— Извините, — пожала плечами Маша, — но мне — в самый раз.

— Не обращай внимания. Это я так ворчу по-стариковски. Пойдёмте.

Отец Леонид прошёл через раскрытую калитку и бодренько зашагал к большой бревенчатой избе.

— А билеты нужно покупать? — крикнула ему в спину Маша, но тот только махнул рукой:

— Не отставайте, а то придётся!

По деревянному настилу Маша с Готтлибом вслед за отцом Леонидом подошли к крылечку, на котором расположился в плетёном кресле служитель музея.

— Благословите, отче! — вскочил он при виде священника.

— Бог благословит! — Отец Леонид перекрестил его и прикоснулся ладонью к голове. — Это со мной. Мы только в первый зал, хочу Евангелие показать.

— О чём речь, батюшка, проходите.

Служитель посторонился, пропуская посетителей, и они вошли в просторную комнату, увешанную и уставленную экспонатами. Были здесь и карты на стендах, и страницы из летописей с картинками и переводом, в стеклянных витринах разложены монеты и различная утварь, наконечники от стрел и копий, а на стенах красовались щиты, украшенные гербами, мечи и металлические шлемы

— Как интересно! — воскликнула Маша, с любопытством разглядывая экспозицию. — Здесь всё о Ледовом побоище?

— О нём самом. И не только.

Священник прошествовал к панораме под стеклом, изображающей диспозицию войск накануне сражения.

— Вот тут всё и произошло, — ткнул он пальцем в стекло. — Как говорит летопись: «На Чудском озере, у урочища Узмень, у Вороньего камня». Тут Александр Невский с дружиной наголову разгромил войско тевтонских рыцарей, до этого считавшихся непобедимыми и наводившими страх на всю Европу.

— Так уж и разгромил, — поморщился Готтлиб. — Какое там войско? Рыцарей было мало, погибли единицы…

— Ты мне эти новомодные штучки брось! — в негодовании загремел отец Леонид. — Сеча была знатная! О том монахами в летописях сказано. Немцам надавали тумаков по самые… шлемы! Это они потом, когда сопли утёрли, понаписывали везде, что ерундовое вышло сражение, пустяшное. От стыда и злости. Неподалёку, говорят, скоро знаете, какой монумент Александру Невскому с дружиной грянут? Ого-го! Чтоб ни у кого сомнений в величии битвы не было!

— Хорошо, может, на озере и большое сражение состоялось, только всё равно не сравнить его с Грюнвальдской битвой, — не унимался Готтлиб. — Там действительно ордену досталось. Выжил, но от потрясения не оправился.

— Вот! — Отец Леонид поднял указательный палец, словно вспомнив о чём-то. — Есть у нас тут кое-что и от Грюнвальдской битвы.

— Правда? — Готтлиб напрягся от волнения и стиснул Машину руку. — Что именно?

— Сюда взгляните. — Священник подвёл их к стеллажу, где под стеклом, в ярком свете ламп лежала начищенная до блеска труба. — Если верить преданию, принадлежала какому-то начальнику из Тевтонского ордена, а после сражения стала трофеем победителей.

— Что это? — спросила Маша.

— Одна из тех труб, которыми сзывались войска под знамёна на поле битвы, — пояснил Готтлиб, не скрывая своего разочарования. — Но только не настоящая. Со времени битвы прошло более шестисот лет. А она сверкает, как новенькая — сразу видно подделку.

— Никакая это не подделка! — насупился отец Леонид. — А то, что сверкает — так это чудо, коему все удивляются уже не одну сотню лет. С трубой этой связана целая легенда. Хотите — расскажу.

— Конечно, хотим. — Маша укоризненно посмотрела на тяжело вздохнувшего Готтлиба. — Разве тебе не интересно?