Тайна тибетских свитков

— Ну, я же не знал, что тут эта девочка работает, извини. Я ей все объясню, хорошо?

— Да при чем тут девочка? — удивился Корсаков.

— Да тише ты, не перебивай! — снова потребовал Шукис и поднялся: — У меня поясница затекла сидеть в три погибели, я похожу немного.

Корсаков откинулся на подушку. Как здорово, что есть эти парни!

Расхаживая по палате, Шукис чуть ли не напевал какие-то веселые побасенки, потом снова сел рядом:

— Теперь ты рассказывай.

И Корсаков поведал ему всю эту долгую историю, зная, что Шукис все передаст ребятам.

Эмик еще долго выспрашивал, замечая детали, на которые сам Корсаков не обратил внимания, потом поднялся:

— В общем, отдыхай, набирайся сил, побольше спи, но без снотворных, а мы покумекаем. Придем завтра.

«Мне бы до завтра дожить», — хотел сказать Корсаков.

Но Шукис повторил:

— Завтра мы все обсудим, завтра.

28. Москва. 6 января РАСШИФРОВКА ТЕЛЕФОННОГО РАЗГОВОРА между фигурантом «Азизов» и неустановленным абонентом

Неустановленный абонент: Алло, это я.

Азизов: Да, слышу. Что у вас?

НА.: У него был Дружников, потом пришел Небольсин.

А.: Точно Небольсин?

НА.: Точно, точно. Я же Валеру лично знаю.

А.: Так, что дальше?

НА.: Дальше пришел какой-то профессор. Не можем пока идентифицировать, но пытаемся. Видимо, какой-то крутой, потому что главврач возле него волчком вертелся.

А.: О чем они говорили?

НА.: Не знаю. Пока не удалось установить прослушку. Вообще, надо ли устанавливать? Спрашиваю потому, что это волокитное дело: там все под наблюдением.

А.: У меня могут работать только профессионалы, чтобы ты знал.

НА.: Профессионалы — не волшебники. Другие профессионалы многое предвидят. Им за это тоже платят. Мы, конечно, сделаем все, что велите, но, предупреждаю, это может оказаться бесполезным.

А.: Хорошо, я подумаю. Теперь… Что по поводу… ну…

НА.: Повторяю: все, что угодно, за ваши деньги, но — не сегодня.

А.: Почему?

НА.: Нелепая случайность: там работает дочь Рукавишникова.

А.: Того?

НА.: Именно. Сами понимаете, что будет, если с ней что-то случится.

А.: Когда она сменится?

НА.: В девять утра, но, как говорят, на пересменку уходит до получаса.

А.: Понятно. Значит, до девяти тридцати пауза?

НА.: Если вы не против.

А.: Хорошо, оставьте там наблюдение и езжайте ко мне.

29. Москва. 7 января

Караван автомобилей на скорости преодолел поворот и устремился к воротам, за которыми высилось здание концерна Тимура Азизова, когда с другой стороны, перекрывая въезд, выехал микроавтобус, а следом за ним — «мерседес».

Из микроавтобуса вышел полковник и бодрой походкой направился к машине, в которой сидел Азизов. Стекла всех машин были тонированными, но полковник точно знал, куда идет. Наперерез ему выскочили несколько охранников, но полковник этого будто не заметил.

Перегородившему дорогу здоровяку, назвавшемуся «начальником службы безопасности концерна господина Азизова», военный предрек:

— В дворники хочешь, халдей?

«Халдей» не двигался, полковник — тоже.

Открылась дверца одной из машин, выскочил помощник Азизова:

— Что тебе, полковник?

— Твоего хозяина хотят видеть, — отчеканил полковник.

Теперь неподвижно стояли трое.

Азизов вышел, заговорил громко:

— Полковник, тебе погоны надоели?

Ответ насторожил своей простотой:

— Пройди в машину, с тобой будут говорить.

Так с Азизовым не разговаривали давно, и он где-то в глубине души слегка «просел». Еле нашел силы все так же напористо спросить:

— Кто?

На что получил ответ:

— Не уполномочен.

«Сказав „А“, следует сказать и „Б“», — решил Азизов, шагая прямо на полковника. Тот отступил в сторону в самый последний момент.

Азизов подходил к машине, когда дверца распахнулась. В машине его ждал Геннадий Мельников, человек, которого уважает и ценит президент. Это было неожиданно. Второй сюрприз за пару минут — это уже чересчур.

Чересчур, но наступает ясность. С Мельниковым проще, чем с неизвестным полковником.

Только теперь Азизов признался себе, что испугался. Полковник вполне мог быть частью покушения, это Тимур понял только сейчас, опускаясь на сиденье рядом с Мельниковым, но решил, что сейчас лучший способ ведения разговора — шутливый. Поэтому, поерзав, устраиваясь, с улыбкой спросил:

— У тебя есть выпить?

— Коньяк?

— Давай.

Сделав пару глотков, Тимур помолчал, потом повернулся к Мельникову.

Положение Мельникова «при дворе» было Азизову хорошо известно, но и Азизов тоже не мальчик, которого можно вот так гонять из машины в машину!

— Ну! Что надо?

Мельников спокойно помолчал, потом спросил:

— Ты, Тимур, что так разволновался?

— Я… — начал было Азизов, но собеседник перебил безапелляционно:

— Это не ты, а я! Мне нетрудно сейчас уехать, чтобы через полчаса у тебя тут все федеральные службы своей очереди ждали!

«Е2-Е4». Ход был сделан.

«Если прет буром, — подумал Азизов, — значит, что-то случилось. И ведь не позвонить сейчас никуда при нем. И выходить из машины, чтобы звонить, — глупо. Ладно, — решил он. — Надо отрабатывать».

— Из-за чего сыр-бор? — спросил он, имитируя улыбку.