Тайна Тихого океана

«Боинг» рос в размерах, будто на волшебных бобах. Максимально прогнутый торс Зыкина понижал сопротивление воздуха и ускорял падение. В то же время, низ туловища создавал сопротивление воздуху. В результате тело плавно повернулось головой вниз. И непроглядно синий океан стал далеким. Но со страшной скоростью приближающимся потолком.[116] А подлый, коварный, мерзкий страх покинул падающую человеческую букашку, будто не хватило выдержки самому сопровождать прыгуна до фатального или счастливого финиша.

Кучин отметил, что боец без глупостей тут же взял прицел на аэробус, скупо улыбнулся и стал мурлыкать под нос песню собственного сочинения «Слава холестерину» на музыку группы «Наутилус»:

Я хочу есть бекон,
Я так хочу есть бекон,
И я буду бекон…

Все таки из этого сопляка получится добрый мегатонник, конечно же, под бдительным руководством, думал Илья, возвращаясь в кабину. Здесь он проверил показания приборов. Странное дело, ему самому не очень хотелось прыгать. Уж не сдрейфил ли старшина?

Продавец мне сказал, что бекона больше нет.
Врач выдал справку, что приносит он вред…

Курс — на столицу Йемена. Высота десять тысяч над землей, кислорода за бортом по минимуму, как бы Зыкин не переусердствовал. Сначала Илья задал автопилоту новый курс — правее на двадцать градусов, а за тем открыл заглушки топливных баков. Высокооктановый авиационный керосин начал стравливаться в пятый океан, и позади рулевых секций хвоста расцвела безумно красивая радуга. Когда топливо кончится, безопасный авиазаправщик обретет покой где-нибудь у берегов Ирака.

Но я хочу есть бекон,
Я так хочу есть бекон,
И я буду бекон.
Под водочку и с чесноком,
С Верой и Надеждой…

Заставляя себя не мешкать, пока самолеты не слишком отдалились друг от друга, Кучин вернулся к взломанному люку и злобно швырнул собственное тело в каучуково пружинящий воздух. Его злоба объяснялась тем, что среди всевозможных пищевых концентратов он не встретил ни единой банки сгущенки. Жлобы — эти авиакомпании.

Сто вихрей на выходе грубо облапали Илью, будто трактористы доярку после танцев. А через долю секунды мегатонник попал под ураганный воздушный поток, и воздушная пучина поглотила бойца в тот же миг.

Как старослужащий, Илья выбрал более консервативную позу «дельта» с полным прогибом при выпрямленных в коленях ногах.[117] Опершись на враждебный поток воздуха, подчинив и почти приручив эту враждебность, подставив голову и плечи, Илья перешел в положение «вниз головой», расслабил руки, как у тряпичной куклы, и почувствовал, что они с потоком теперь составляют единое целое. Оставалось не позволить проглотить себя жерлам турбовентиляторных двигателей, не угодить пол секиру хвостового киля и высадиться на какую-нибудь из горизонтальных плоскостей «Боинга».

Но вдруг за спиной так мощно рвануло, что облака шарахнулись обиженными бакланами, а ударная волна раскаленного воздуха ошпарила позвоночник. Это стравливаемый бензин воспламенился от трения о воздух. Авиазаправщик лопнул, как воздушный шарик, он уже никогда не поплещется в Персидском заливе. А Кучина предательски подло кувыркнуло и завращало волчком, будто бритвой слизывая сопли, слезы и детали костюма. Ядром мимо просвистело спаренное шасси. И опять вокруг засмердело керосином, словно Илья так и остался на борту «Стратотанкера».

Старшина мигом поджал руки и ноги. Это не помогло, бешенный смерч с диким наслаждением крутил человечка юлой. Тогда Кучин свернулся в комок, поджал и обхватил колени, как будто прыгал в бассейн «бомбочкой».[118] Но не помогло и это. А «Боинг» не ждал, испуганным шмелем гудел к горизонту. Как бы тут самому, прежде солоно хлебавши, пешкодралом в родную часть не возвращаться.

Поджаренные тучи играли калейдоскопом желтых оттенков. Солнце превратилось в колесо рулетки. Небо и океан плотски слились в хороводе. Тогда русский воин еще наклонился вперед — будто намерился завязать шнурки. Смерч со сладострастным проворством содрал и отшвырнул куртку, вывернул карманы, наплевал ошметками рваных облаков в душу и отхлестал по щекам. Вращение наконец удалось прервать, но теперь из-за потери драгоценного времени Кучину оставался только более длинный подход при более крутом угле атаки. Последний шанс не промахнуться мимо «Боинга» — умышленный коркинг. Или по-нашему — «вспухание» со снарядным перемещением по горизонту. То есть — «СВЕЧКА»!!!

Рискнем? Где наша не пропадала! За счет наклона тело Ильи поймало (или попалось?) воздух и понеслось почти горизонтально на манер бумеранга.