Тайна Трех. Египет и Вавилон

О, дитя мое, как долго ты лежишь!
О, владыка бессильный, как долго ты лежишь!
Мой Даму бессильный, как долго ты лежишь!
Хлеба не буду вкушать,
Пить я не буду воды…
Умер владыка, умер Таммуз…
Псы блуждают в развалинах дома его,
На могильную тризну слетаются вороны…
Плач похоронный в буре звучит,
Звучит в непогоде свирель заунывная…
…Разрушение… Бушует потоп…

Этим кончается все. Семь дней плача над гробом Человека Таммуза, как семь дней бури потопной над гробом человечества, а на седьмой – тишина.

Взглянул я на небо – и вот тишина;
Весь же род человеческий в перст отошел…
Сел я, поник и заплакал,

повествует Ной-Атрахазис о конце потопа. «Все изошло из праха и все отыдет в прах» (Еккл. III, 20). Смерть человека – смерть человечества.

XXXIII

Но и воскресение человека – воскресение человечества.

Бог Эа, отец Таммуза, чтобы спасти гибнущий мир, вынуждает царицу ада, Эрешкигаль, освободить богиню Иштар. Об этом повествуется с тою же загадочною краткостью, с какою все вавилонские мифы касаются самого святого и тайного, связующего миф с мистерией. Ясно одно: на дне ада бьет родник Живой Воды. Эрешкигаль велит окропить этой водой богиню Иштар и вывести ее из ада.

Конец мифа утерян, кроме последних стихов:

«В дни Таммуза играйте на флейте лапис-лазуревой,
Играйте на звонком кольце корналиновом!
Играйте, плакальщики, плакальщицы, радостно,
Да восстанут из гробов своих мертвые,
Вдыхая жертвенный дым!»

О воскресении поют после плача и флейты Таммузовы.

Нисходит во ад богиня Иштар,
Чтобы сердце Таммуза обрадовать,
Озарить Овчарню Подземную,
Воскресить Пастуха, в бессилье лежащего…

И на другой шумерийской дощечке – та же воскресная песнь:

Велик, велик, Господь велик!..
Вновь отверзает он очи свои,
Вновь открывает уста свои,
Возвращает земле плодородие…
Небо высоко, Господь велик!

Вот, может быть, первая песнь человечества «клейким весенним листочкам», «росткам», naster, зеленеющим, после потопного половодья, когда вознесся от влажной земли благовонной пар, как дым от кадильницы:

Да восстанут из гробов своих мертвые,
Вдыхая жертвенный дым!

XXXIV

О конце Таммузовых таинств мы ничего не знаем, но отчасти можем судить о них по концу позднейших таинств Адонисовых.

Когда, после семидневного плача, наступает тишина, то снимают с плащаницы восковое изваяние мертвого тела, с кровавою раною, омывают его водою, умащают елеем, облекают в багряницу, полагают во гроб; может быть, уносят, погребают; возжигают светильники и вдруг, в тишине, в полночь, слышится издали, от места погребения, исступленно-радостный клик: «Таммуз воскрес!» – «Великую обитель сени смертной ниспроверг!» – как сказано в молитве Мардуку-Таммузу. Это и значит: «Смертью смерть попрал».

Да восстанут из гробов своих мертвые!

«Сущим во гробах жизнь даровал».

XXXV

Что воскресило Таммуза? То же, что Озириса: любовь. Любовь есть бесконечное утверждение личности не только по сю, но и по ту сторону смерти. Именно такою любовью и возлюбила Озириса-Таммуза Изида-Иштар: «Никто не любил тебя больше, чем я!» Как живого, любит и мертвого, ибо «крепка любовь, как смерть». Любовь нисходит и в смерть. В смерти любовь – Живая Вода на дне ада.

XXXVI

Если Бог един и личен, то не может не воскресить того, кто личен и един; если Бог есть любовь, то не может не воскресить любящего. «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?» Любовью жало смерти притуплено, победа ада упразднена.

XXXVII

Sa ana arallê šûrulu pagaršu tutîra.
Ты возвращаешь тело, сошедшее в ад.

Не только душу, но и тело. Весь человек живет, и умирает или воскресает весь, с душой и с телом.

Я люблю тебя, тело мое,
Как овца любит ягненка своего,
Как росток любит семя свое.