Тайна трёх государей

– Это мы обсудим позже, – Арцишев махнул рукой. – Скрижали могли быть сделаны из сверхлёгкого материала, который только внешне напоминал камень. В Библии говорится, что первые скрижали Моисей принёс в одной руке, хотя когда он их бросил – они разбились, как будто были очень тяжёлыми. И тому подобное. Но мы услышали только часть истории. Что было дальше?

– Да, как вы доставили ящики в Петербург? – поддержал профессора Салтаханов.

– Не было тогда Петербурга, был Ленинград, – ответил Одинцов. – А корабль пришёл на военно-морскую базу Северного флота под Архангельском. Всё барахло, которое успели вывезти из Эфиопии, перегрузили на тамошние склады. В том числе и наши ящики.

Салтаханов сделал останавливающий жест.

– Нет уж, давайте по порядку! С того момента, как вы с Вараксой сложили ящики в БМП.

– Сложили и поехали. Дотемна добраться не успели, но главное – перевалили через горы. Потом всю ночь спускались и ползли по равнине. К утру выползли на берег, в точку, откуда меня должен был забрать катер. Я связался с командованием по спутнику, подтвердил выполнение задания и запросил дальнейших указаний.

– Про Вараксу не говорили?

– Это не имело отношения к делу. Я же не с подружкой по телефону болтал… Мне сказали, что катера не будет и надо прибыть в новую точку, прямо в порт, – это ещё полтораста километров. Пришлось вернуться с берега на равнину, разорить какую-то заправку на четыреста литров дизеля, пострелять пару раз, потом снова запутать следы и ждать ночи. Утром были на месте, но на корабль пришлось прорываться с боем.

– Почему?

– Потому что с тех пор, как я вышел в рейд, прошло больше недели, – сказал Одинцов. – За это время ситуация кардинально изменилась. Мы были без связи и ничего не знали. А эритрейцы с тиграйцами объединились, крепко вломили эфиопам – и до кучи нашим, чтобы убирались домой. Такая стрельба стояла – мама не горюй! Мы еле успели на корабль. Что называется, запрыгнули в последний вагон. Вернее, я запрыгнул, а Вараксу пришлось грузить. Он был уже никакой.

– Из-за ранения? – спросил Мунин.

Одинцов кивнул.

– Мы в дороге на него всю аптечку извели. Но это как мёртвому припарки. Нужен был врач, Варакса бредил, температура сорок. На корабле его сунули в лазарет, и по пути мы не виделись.

– Опять нестыковочка, – сказал въедливый Салтаханов. – Вы ушли в рейд на ликвидацию полевого командира с группой из семи человек, а вернулись с одним бойцом из чужой группы и с какими-то ящиками. Неужели никто не поинтересовался: в чём дело? Просто взяли на корабль?

– Если коротко – просто взяли на корабль, – подтвердил Одинцов.

– А если не коротко?

– Если не коротко – о моём задании и составе группы знали только наверху. Когда я сообщил, что выполнил задание и возвращаюсь, местным дали команду меня принять. В таких случаях все знают: никаких формальностей, никаких расспросов. Если я сопровождаю какой-то груз и со мной ещё боец – значит, так надо. Тем более боец тяжело раненный. Опять же ящик виски в БМП оказался очень кстати. Да и не до разбирательства было: мы же уходили из Эфиопии под обстрелом и бомбёжкой, наши там технику побросали всю, оружия гору… Странно, что вообще смогли уйти.

Ковчег Завета (реконструкция).

Ева быстро делала какие-то пометки в блокноте, Арцишев молчал и внимательно слушал, а Салтаханов не унимался.

– Вараксу положили в лазарет как Эрнандо Борхеса, или он вам назвал своё настоящее имя? Вы провели вместе двое суток. Как-то же надо друг к другу обращаться.

– Я проверил его документы кубинские – у тебя оттуда фотография была. Эрнандо так Эрнандо, мне-то какая разница?

– А он вас как называл?

Одинцов улыбнулся воспоминаниям.

– Майор. Я по возвращении готовился звание получить. Ну и говорю: «Зови меня Майором». Я-то всяко был ближе к майору, чем он к Эрнандо. А на корабле ещё проще. У меня остались документы ребят из группы, и он как раз был немного похож на одного. Я ему личный жетон этого парня на шею надел.

– Тэк-с, интересно! – оживился Салтаханов. – То есть вы пошли на подлог?

– С кубинцем стал бы разбираться корабельный кагэбэшник. Пока то да сё, Варакса загнулся бы. А так его откачали. Ещё много лет прожил. До вчерашнего дня.

Одинцов тяжело посмотрел на Салтаханова, и тот поспешил уйти от щекотливой темы:

– Вы прибыли на базу и ящики выгрузили на склад. Дальше.

– Дальше Вараксу перевели в госпиталь на берегу. Он очухался и стал связываться со своим начальством. А я улетел в Ленинград. В отчёте про Вараксу не упоминал – это не имело отношения к заданию. То, что ещё один из группы числился вернувшимся, списали на путаницу. Я получил орден и майорские звёзды. Потом Варакса меня нашёл и попросил оформить доверенность на его имя, чтобы он мог забрать ящики. Тогда я узнал, как его зовут на самом деле. Сделали доверенность и попрощались. Всё.

– Как – всё?! Вы же дружили двадцать пять лет!

– После Эфиопии мы не виделись три года с лишним. Я пошёл в отпуск, назначение кое-какое должен был получить, жениться собирался… А меня вдруг взяли – и посадили.