Тайна трёх государей

Проникновение в подземный ход через капеллу тоже удалось разыграть как по нотам. Массивная плита потайной двери вернулась на место, и Одинцов с Евой оказались в полной темноте. Откуда-то снизу еле-еле тянуло сквозняком и припахивало сыростью.

Одинцов включил карманный фонарь, который держал наготове. Яркий холодный луч осветил кирпичные стены, над которыми невысоко нависал сводчатый потолок. Видимо, реставраторы только слегка почистили кладку, ничего не меняя в тесном продолговатом тамбуре. Такие переходы и вентиляционные шахты в старинных зданиях – обычное дело.

Моссад экипировал их на славу. Одинцов с Евой натянули поверх одежды шелестящие комбинезоны из тонкой жёлтой ткани, покрытой тефлоном, и надели шахтёрские каски с фонарями. На ноги – непромокаемые бахилы под колено, на руки – перчатки, на лица – респираторы…

– Ну, что… Работаем, – голос Одинцова прозвучал глухо.

В торце тамбура темнел проход; за ним обнаружилась площадка, от которой по спирали вниз уходили каменные ступени.

Одинцов спускался первым. Ева не отставала, шаркая рюкзаком и локтями по стенам узкой лестницы. Загодя подогнанные костюмы не стесняли движений. Одинцов по привычке считал ступени. На седьмом десятке путь преградила мощная стальная решётка с большим замком. Ради такого случая предусмотрительный Одинцов заказал у израильтян баллон с жидким азотом. Тугая струя аэрозоля сделала металл хрупким: несколько ударов молотка – и замок рассыпался на куски.

– Как в кино, – сказала Ева, выглянув из-за плеча Одинцова.

Спуск возобновился; ещё одну решётку на пути постигла та же участь. Одинцов продолжал считать ступени и думал: почему Варакса не пошёл сюда сам и не забрал скрижали? Ведь Ковчег уже был у него в руках, а войти в тоннель и вынести груз во время реставрации куда проще, чем во время концерта для струнных!

Может, Варакса не догадывался, что скрижали могут храниться в тоннеле, и готовил ход просто как часть ритуального сооружения? Или мысль о фундаменте памятника не приходила ему в голову, а обыск целого километра кладки оказался непосильной задачей? Или Варакса не был готов действовать в одиночку и ждал, когда найдётся подходящий напарник? Или примирился со вспомогательной ролью и готовил путь для тех, кому суждено добыть скрижали? Эх, Варакса, Варакса… Теперь ведь и не спросить, как было на самом деле…

За третьей решёткой лестница вскоре заканчивалась – и начинался горизонтальный тоннель: гранитная труба метра два в ширину и высоту, со стенами из отсыревших блоков и потолком из тёсаных плит. Ступени лестницы уходили в воду, которая покрывала пол тоннеля.

К этому Одинцов тоже был готов: он вытащил из рюкзака раскладные палки для скандинавской ходьбы и, ощупывая ими дорогу перед собой, медленно сделал шаг, другой… Глубина оказалась чуть выше колен. Одинцов прошёл ещё с десяток шагов и обернулся к Еве, которая тоже вооружилась палками.

– Ты чего встала? Идём!

– …дёммм, – повторило дребезжащее эхо.

– Я боюсь, – призналась Ева.

– Чего бояться-то? Если всё это за двести лет не рухнуло, значит, уже не рухнет. Разве что вода холодная, так мы одеты по сезону. Будешь двигаться – точно не замёрзнешь. На такой глубине температура градусов пять зимой и летом. Термос. Никого страшного тут нет, кроме мокриц… Только маску не снимай, мало ли, в воздухе какая дрянь. И давай, давай, шевелись! Пока дойдём, пока то-сё, а нам ещё вернуться надо успеть!

Эхо превращало речь в звенящую, быстро глохнущую кашу. Ева постучала наконечниками палок о камень, шагнула – и остановилась на последней ступеньке у воды.

– Лучше ты один, – предложила она. – Я подожду здесь.

– Ещё не хватало! – возмутился Одинцов. – Просто иди за мной, и всё. Дорогу я щупаю. Ловушек быть не должно, мы ж не в джунглях… и не в пирамидах египетских. Иди за мной и рассказывай что-нибудь.

– Что?

– Что хочешь. Голову от ерунды отвлеки. Ты говорила, что Ньютон про тяготение не понимал, и нынешние тоже не понимают. Вот иди за мной и рассказывай, в чём проблема. Я слушаю.

Одинцов снова заработал палками и двинулся по тоннелю. Ева побрела следом, бубня из-под маски.

Ньютону пришлось обобщить и сопоставить множество наблюдений и гипотез, чтобы сформулировать закон всемирного тяготения. Выводы он проверил на расчётах движения Луны и обосновал форму Земли. Всё сходилось, но публикация закона вызвала бурное негодование учёных. Может, потому Ньютон и доверил докладывать о законе Брюсу, чтобы тот принял на себя первый удар.

У современников не укладывалось в голове: как частицы материи притягиваются друг к другу в пустоте? Как они могут взаимодействовать без среды, которая передаёт взаимодействие? Почему тяготение работает одинаково в рыхлой пробке и плотном свинце? И что это за оторванные от жизни выдумки такие – сила и масса?!

Пришлось Ньютону оправдываться: мол, закон – это математическая формула для удобства расчётов, а не объяснение причин, по которым притягиваются частицы…

– Как в той байке Книжника про монаха, – вспомнил Одинцов, – который говорил, что хвост у коровы растёт вниз, а почему – неизвестно.