Тайна царствия

– Теперь она одевается во все черное и может потребовать, чтобы я сняла эти красивые одежды, подаренные тобой, и оделась в рубище; или же может захотеть, чтобы я рассталась с тобой, поскольку ты меня уже доставил в Галилею, а этого я боюсь больше всего.

– Чего же ты хочешь от меня, Мария из Беерота? – со злостью воскликнул я.

– Я ничего не хочу! – тоже разозлившись, отвечала она и, сделав горделивое движение, добавила: – Что ты себе вообразил? Мне ничего не надо кроме того, чтобы изо дня в день быть рядом с тобой. Совсем не так давно, когда ты лежал в огне горячки и я смачивала твои пересохшие губы, все было намного проще: ты упрашивал меня, чтобы я приложила руку к твоему лбу, ты хотел, чтобы моя рука всю ночь оставалась в твоей. Эти дни были самыми лучшими в моей жизни, и я мечтала, чтобы они продлились подольше! Однако мы, конечно же, поступим так, как ты решил, а не так, как мне хочется.

Я понял, что момент нашего расставания уже близок и что чем дольше она будет оставаться со мной, тем больше будет пытаться привязать меня к себе. Я мог привыкнуть к ее обществу. Точно так же, как человек, который, не подумав, покупает себе раба или собаку, рискует оказаться в итоге полностью зависимым от раба или собаки.

Поэтому назавтра я нанял лодку с двумя гребцами, и по пляшущим волнам Галилейского моря мы отправились в сторону Магдалы. Чтобы привыкнуть к местному диалекту, я вступил в разговор с гребцами. В ответах этих суровых людей слышалась какая-то злоба; пока мы шли вдоль берега Тивериады, они чувствовали себя не совсем в своей тарелке, очевидно, смущенные греческой красотой нового города, построенного князем Иродом Антипасом за огромные средства менее двадцати лет тому назад. Чтобы поскорее выйти в открытое море, они подняли парус, однако ветер был переменчив, и им пришлось опять сесть за весла.

Мне вспомнилось, что где-то по этим водам ходил Иисус из Назарета, однако под искрящимися лучами солнца, при виде серовато-синих гор на противоположном берегу, на вздымаемых свежим ветром волнах эта история казалась невероятной. У меня возникло тягостное ощущение, что я гоняюсь за миражем, за сном, за сказкой, придуманной для суеверных рыбаков. Мне казалось, что с тех пор как я был в Иерусалиме, прошло бесконечно долгое время, словно назаретянина никогда не было на земле. Желая ощутить настоящую реальность происходившего, я спросил у гребцов:

– Вам приходилось видеть Иисуса из Назарета, когда он разговаривал с людьми на берегу этого озера?

Рыбаки обменялись взглядами и осушили весла.

– Почему ты интересуешься этим, о чужестранец? – с видимым испугом спросили они.

– Я как раз был в Иерусалиме, когда его распяли; и по моему мнению, он не заслуживал такой ужасной смерти, – ответил я.

– Между тем в этом нет ничего удивительного, потому что он был родом из Галилеи, а жители Иерусалима недолюбливают нас. Все произошло по его собственной вине, потому что он отдал себя в руки жадным священникам и лицемерным фарисеям.

– Так вы видели его? – переспросил я.

Не зная, что ответить, они опять обменялись взглядами, однако национальная гордость все же восторжествовала.

– Конечно, видели и не один раз! – воскликнули они – Однажды, когда послушать его проповеди пришло пять тысяч человек, он накормил всех пятью ржаными хлебами и двумя рыбами, а после этого набралось еще двенадцать корзин недоеденной пищи. Вот каким он был!

– А что он говорил? Вы помните то, чему он учил? – с жадностью забросал я их вопросами.

Однако, пребывая в страхе, они ответили:

– Нам, простым людям, не следует повторять его слова, если мы не хотим навлечь на себя гнев властей предержащих.

– Поведайте мне хоть что-то из того, что вы помните! – настаивал я. – я всего лишь путешественник, чужестранец, находящийся здесь на водах, и не стану передавать того, что вы мне расскажете.

– Только не забывай, что это не наши, а его слова! – отвечали они. И принялись хором декламировать: – Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царство небесное… Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах… Никому не дано служить двум господам сразу… Не скорбите… Легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому попасть в царство Божие…

Создавалось такое впечатление, что они уже не в первый раз размышляют над словами назаретянина, пытаясь их применить к тому, что вызывало их собственный интерес и что их лично заботило. Когда они смотрели на мои роскошные одежды и на подушки, на которых я восседал, в их глазах можно было прочесть скрытую радость от того, что меня поджидает несчастье.

– А что вы еще можете рассказать о нем? – спросил я, прерывая наступившее молчание.

– Он был превосходным рыбаком: когда остальные рыбачили целую ночь напрасно, ему удавалось найти целый косяк рыбы. Еще он умел усмирять бури и за короткое время укрощал разбушевавшиеся волны. Рассказывали, что он исцелял больных, однако нас это не интересовало, потому что на здоровье мы не жалуемся.