Тайна царствия

– Пусть слова о вечной жизни остаются при вас и при всех остальных, которым он их передал. Подчиняюсь вашей воле, несмотря на то что вы простые люди. Его учение станут объяснять эрудиты, делая это каждый со своей точки зрения и добавляя в него что-то свое, а вы, несомненно, постараетесь как можно лучше исполнять его волю. Я видел его, и он не отторгнул меня, не возражал против моего присутствия, а когда подошел ближе, то даже, похоже, заговорил; однако я готов стереть эти воспоминания из своей памяти, если такова будет ваша воля. Я не прошу вас даже дать мне эликсир бессмертия – позвольте мне лишь сохранить его царство в своей душе! Не отвергайте меня окончательно! Я буду внимать вашим словам и верить им, ничего не добавляя от себя лично, и я не прошу открыть мне тайну. Все мое состояние будет в вашем распоряжении, и как гражданин Рима я всегда смогу выступить в вашу защиту, если из-за него вас станут преследовать.

– Нет, ни за серебро, ни за золото – нет! – сказал Симон Петр, подняв руку.

– Меня зовут Иаков. Насколько я помню, он просил нас не заботиться о словах, если нам придется предстать перед преследователями: нам это будет дано свыше! – воскликнул третий ученик.

А глаза Иоанна наполнились слезами, он посмотрел на меня с тем же выражением нежности, что и прошлый раз.

– О римлянин, я люблю тебя за твое смирение и уверен, что ты не желаешь нам зла, – сказал он – Когда Иисус попросил меня позаботиться о его матери у самого креста, она рассказала мне, что он спускался в царство теней, сломал его врата и освободил мертвых. Точно так же он принесет свободу идолопоклонным народам, только мы еще не знаем, как это случится. Надейся на мир, молись, постись и очищайся, только ничего не рассказывай о нем, чтобы своим незнанием не ввести людей в заблуждение. Мы сами исполним то, что нам предназначено.

Понурив голову, я встал, с трудом сдерживая свою гордыню, и не переставал думать о том, что наследство назаретянина разлетится по всему миру и растеряется, если останется в руках его необразованных учеников. Затем я немного утешился, подумав, что Иисус, должно быть, знал, что делал.

– Возьми ослов и помоги женщинам, – сказал я Натану – Будь им защитником и довези каждую целой и невредимой туда, куда ей нужно, или в Капернаум. Потом можешь отдохнуть, а меня найдешь у термин Тивериады.

Обернувшись, я заметил, что прозревший старик воспользовался моей растерянностью и исчез вместе с сыном. Однако во мне утвердилась уверенность в том, что даже если все люди покинут меня, со мной рядом будет Иисус из Назарета.

– Да пребудет мир со всеми вами! – сказал я.

И той же тропинкой, по которой пришли сюда, мы с Мириной, взявшись за руки, стали спускаться с горы. Оглянувшись в последний раз, я увидел огромное количество людей на горном склоне, они копошились, словно муравьи: одни разыскивали друзей, чтобы поприветствовать их, а другие, устав после бессонной ночи, уже укладывались на земле, укутавшись в плащи, чтобы поспать несколько часов, прежде чем пуститься в обратный путь.

Я вспоминал на ходу все, что произошло сегодня ночью, и мне показалось совершенно естественным, что старик прозрел, а нога его сына срослась так, словно перелома никогда не было. Эти чудеса отнюдь не казались мне удивительными: доброта его была столь велика, что решив явиться своим, он заодно исцелил и всех тех, кто пришел сюда незваным.

Сорок дней истекали, и вскоре он будет в доме своего отца. Я попытался свыкнуться с мыслью, что, несмотря на это, он всегда окажется рядом со мной, как только я к нему обращусь. То, что я видел собственными глазами, было настолько впечатляющим, что мне приходилось в это верить.

Погрузившись в свои мысли и держа Мирину за руку, я брел по тропинке сквозь заросли кустов. Прямо перед нами пробежала лисица.

– Ты, конечно, помнишь, что не одинок! – сказала Мирина.

Я словно очнулся ото сна, и во мне появилась уверенность в том, что назаретянин дал Мирине меня вместо погибшего брата, чтобы она не погибла под ударами жизни. Доверить опекунство сынам Израиля он не мог, потому что они не приняли бы ее; поэтому выбор пал на меня, римлянина. И все это он даровал ей за один-единственный глоток воды!

Затем мне в голову пришла другая мысль, которая привела меня в замешательство: я так ничего и не дал Иисусу из Назарета, тогда как он не переставал ублажать меня, даже предложил мне еду, позволил высушить одежду и согреться у костра на берегу Галилейского моря, если он действительно был тем самым одиноким рыбаком. Теперь, когда Мирина стала моей сестрой, я мог отблагодарить его.

– О Мирина, с этого момента ты мне – сестра, и я никогда тебя не покину! – сказал я – Все, что есть у меня, принадлежит тебе, и попытайся простить мне мои недостатки и тщеславие!

– О мой брат Марк, тебе тоже придется уживаться со мной! – ответила она, сжимая мою руку – Однако расскажи мне. что же все-таки произошло и почему эти три человека так злобно и недоверчиво поглядывали на тебя?