Тайна царствия

Однако доверчивая половина возражала: «Марк, если ты все это бросишь и уедешь, до конца дней тебе не будет давать покоя мысль, что ты был свидетелем событий, никогда ранее не происходивших на земле. Не будь таким расчетливым! Разум имеет свои границы и часто ошибается, как это уже не раз доказывали софисты. Ничто не мешает тебе осторожно провести исследование и добраться до корней этой истории. Сначала найди, а потом обдумай. Если подобные вещи никогда не происходили в прошлом, это еще не значит, что они никогда не могут произойти. С определенной позиции эта история куда более реальна и значительна, чем знамения и предзнаменования, которым ты прежде верил. Пусть твои чувства заглушат голос разума: ты не входишь в число семи мудрецов и не должен забывать, что еще никому на свете не удавалось добраться до вершины с помощью силы умозаключений: Цезарь не поверил в то, что Марс предрекает ему неудачу, и даже животные, не обладающие способностью рассуждать, намного умнее человека, поскольку птицы умолкают, а лошади закусывают удила, чувствуя наступление землетрясения, а крысы бегут корабля, который должен потерпеть крушение».

Мне трудно описать это раздвоение, и кажется, что никому не удалось бы этого сделать, если только он не пережил подобного сам; это ощущение наполняет человека ужасом, и возможно я лишился бы рассудка, если бы в глубине души не жила сила холодного расчета, которая всегда спасала меня в моменты самого большого смущения. Тем не менее происшедшее навсегда сделало из меня молчаливого человека, и я пришел к выводу, что отныне для меня имеет значение лишь самое важное.

Когда я наконец обрел спокойствие, закат уже погрузил равнины в тень гор. На вершине возвышавшейся над городом горы золотом сверкал храм иудеев. Я направился в город в поисках своего банкира, у которого хотел обменять чек на наличные: если я хотел продолжить свое расследование, мне потребовались бы деньги. Наконец я добрался до нового квартала, расположенного неподалеку от театра и дворца первосвященника, и после того как я объяснил цель своего визита, банкир лично принял меня.

Увидев его, я испытал настоящее удивление, поскольку он ничем не походил на разнообразные типы людей его расы, которых мне прежде доводилось встречать. С самого начала он попросил меня обращаться к нему по его греческому имени Арисфен. – Мне было известно, что ты должен прийти, – начал он. – Я получил свиток, в котором говорилось, что ты отбыл в путь, и даже уже начал опасаться, как бы ты не попал в руки разбойников. Приехав сюда, чужестранцы всегда первым делом приходят ко мне, во-первых, для того чтобы обменять деньги, и, во-вторых, за советом, как их лучше истратить: несмотря на показную строгость, Иерусалим – одна из самых веселых метрополий во время праздников. Некоторое время спустя эти же клиенты приходят ко мне, чтобы одолжить деньги на обратную дорогу, и честно признаюсь, от этих долгов доход у меня больше, чем от обменных чеков. Говорю тебе обо всем этом, чтобы ты знал: если во время твоего пребывания здесь у тебя возникнут затруднения, не стесняйся обращаться ко мне. Меня больше не удивить ничем из того, на что способны молодые пылкие путешественники. А когда я открываю по утрам вместе со звуком труб дверь, иногда мне приходится заставать под ней клиента, который уснул, положив под голову камень! Этот клиент проиграл все свое состояние вместе с плащом и обувью!

Он болтал с непринужденностью великосветского человека и, несмотря на значительное положение, казался мне нисколько не старше моих лет. Чтобы не очень отличаться от других, он носил небольшую бородку, однако фалды на одежде были настолько крохотными, что их с трудом можно было различить; к тому же его прическа была сделана по-гречески, и он был изысканно надушен. Короче, он казался человеком весьма передовых взглядов.

Я рассказал ему, что остановился в одной из башен Антонийской крепости, сделав это по совету римлян, которые, опасаясь беспорядков во время праздника, не рекомендовали мне оставаться в городе. Услышав это, он в удивлении и негодовании воздел руки к небу.

– Эта неправда оскорбительна для нас! – воскликнул он. – У синедриона достаточно стражи для поддержания порядка, он справляется с возмутителями спокойствия намного лучше римлян! Естественно, жители Иерусалима не испытывают теплых чувств по отношению к сирийским легионерам, однако в этом вина последних! А чужестранец, приносящий городу доход, уважающий наши законы и обычаи, всегда бывает принят наилучшим образом: его балуют, ублажают, гиды оспаривают честь оказать ему услугу, а эрудиты готовы поведать ему истину о нашей вере; в его распоряжении всегда широкий выбор постоялых дворов – от самых скромных до самых роскошных, а для его удовольствия в некоторых домах допускаются всевозможные развлечения, как в Египте, Греции или Вавилоне! Если он жаждет экзотичных наслаждений, он может найти здесь даже индийских танцовщиц! Однако ему, естественно, лучше устроиться в этом недавно построенном квартале, поближе к форуму.