Тайна царствия

– Всякая плоть сравнима с травой, а ее красота – с полевым цветком, – начала она – Трава высохнет, а цветок увянет, когда Господь дунет на них. Трава высохнет, цветок увянет, а Господь останется на веки вечные. Наш Бог полон тайн.

Она неподвижно смотрела на меня, и лишь искорка сверкала в глубине ее темных глаз; кивком головы я дал понять, что слушаю ее, хотя пока что мне не удалось понять смысл ее слов.

– Господь сказал так: «Тебе, слуге моему, слишком мало восстановить былую славу рода Иакова. Сделаю тебя светом для неверующих, дабы ты всему миру мог поведать о спасении».

Несколько раз она запнулась, словно не могла точно припомнить текст. Затем опять продолжила по-гречески:

– Так сказал о нем пророк Исайя, и смиренные сердцем помнят это: «Он был презрен и умален перед людьми, муж скорбен и изведавший болезни, и мы отвращали от него лицо свое; он был презираем, и мы ни во что его не ставили. Но он взял на себя наши немощи и понес наши болезни, изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши, наказание за наше умиротворение было на нем, и ранами его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, и совратились каждый на свою дорогу. И Яхве возложил на него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст своих».

Она тряхнула головой, и по ее щекам пробежали слезы; надломленным голосом она продолжала:

– Он сам предался смерти, и ему назначили гроб со злодеями, но он принял на себя все грехи наши и пострадал за грешников.

Мне показалось, что однажды в Александрии я уже читал подобный текст под руководством своего эрудированного друга, но тогда эти слова не нашли во мне никакого отклика. Заплаканная женщина распласталась на полу, прикрыв свое лицо черной вуалью, чтобы я не видел ее боли.

– Я понял то, что ты хотела сказать! – неожиданно воскликнул я – Все свершилось так, как гласили ваши пророки. Однако что это значит?

Она мотнула головой, и из-под черной вуали донесся ее голос.

– Мы сами не знаем и не можем понять, – сказала она – Однако больше не существует множества путей, и у каждого не может быть своего – остался лишь один путь.

Она открыла лицо, и я смог разглядеть его черты.

– О, женщина, как твоя жизнь? Мне кажется, я тебя знаю, – промолвил я наконец.

Утерев слезы, она полностью отбросила вуаль.

– Я тоже знаю тебя, – произнесла она, пытаясь улыбнуться, – поэтому я и пришла сюда. Когда он умирал на кресте, ты ударил скрибу и отогнал тех, кто насмехался над ним.

– Нет, нет! – из скромности возразил я – Ты ошибаешься, я никого не бил! Правда я хотел осведомиться о происходившем у одного из скриб, но он оскорбил меня, тогда я обратился к центуриону. Он и прогнал тех, кто над ним издевался.

Однако женщина отрицательно покачала головой.

– Я собственными глазами видела, как ты в приливе злости ударил богохульника, хотя, будучи чужестранцем, мог ни во что не вмешиваться, – заявила она.

Я решил, что будет лучше прервать этот спор. Во всяком случае, перед смертью царя все происходило в такой темноте, что женщина легко могла ошибиться.

– Кажется, я видел тебя рядом с матерью казненного – уточнил я.

– Да, ты прав, – ответила она – Тебе обо мне уже рассказывали: я – Мария из Магдалы, я повсюду следовала за ним с тех пор, как он изгнал из меня демонов; он позволял мне делать это, несмотря на многочисленные упреки.

И дав волю до этого сдерживаемым чувствам, она протянула в мою сторону руку.

– Говори! – взмолилась она, – Я слышала, что по приказу прокуратора ты побывал в гробнице и оказался первым римлянином, убедившимся в том, что он воскрес. Расскажи мне о том, что ты увидел. Мне никто не хочет верить, потому что я женщина.

Я постарался взвешивать каждое слово, потому что мне не хотелось ни солгать ей, ни ввести ее в заблуждение.

– Надгробный камень был сдвинут землетрясением, и стражники разбежались. Я вместе с центурионом вошел в гробницу, мы увидели, что к плащанице никто не прикасался и только часть, покрывавшая голову, была отодвинута. Но тела мы не обнаружили. Увидев это, я поверил в его воскресение. Чуть позже пришли священники и в бешенстве изорвали плащаницу. И все же я продолжаю верить в то, что он воскрес, только не могу сказать, как это произошло, поскольку до сих пор не видел ничего подобного.

Она слушала, затаив дыхание. Я продолжил рассказ, стараясь быть как можно более точным.

– Естественно, мне известно, что как прежде, так и сейчас существуют тайные церемонии, в ходе которых бога погребают, а затем символично воскрешают. Но, по правде говоря, это всего лишь религиозные мистификации. А что увидела ты, побывав в гробнице до нас? Ты обратила внимание на состояние плащаницы?

Мария из Магдалы опустила голову.