Тайна турецкого паши

Ты, мол, взрослая уже, должна соображать. Сможет мать тебя пять лет в институте тянуть? Да нет, конечно, у нее здоровье слабое. Стало быть, иди в колледж ко мне, профессию получишь да и работать пойдешь. А потом – в вечерний институт поступишь, опять же я посодействую. А уезжать отсюда и не вздумай, мать не оставляй.

Ника недолго думала, потому что тетя Валя права была. Хотелось, конечно, в большой город, в новую, интересную жизнь, но ведь надо реально на вещи смотреть. Откуда у мамы деньги, чтобы ее там содержать? Эх, знать бы тогда про папашу богатенького… Нет, у Ники не было к нему никаких чувств.

В колледже старый преподаватель усердно вдалбливал в головы студентов правила техники безопасности.

«Электрик, как и сапер, – говорил он при этом, – ошибается только один раз…»

И еще он говорил, что самого его много раз спасала развитая интуиция.

«Это только говорится – интуиция, а на самом деле – внимание! Когда имеешь дело с высоким напряжением, внимание должно быть такое же высокое! Все чувства должны быть включены на максимум – зрение, слух, обоняние…»

Обоняние.

Ника поняла, что ее беспокоит. От распределительной коробки пахло свежо и резко – озоном. Так пахнет вблизи от вольтовой дуги или от места обрыва проводов. И еще пахло обгорелой изоляцией.

Ника пригляделась – и увидела, что провод отсоединен от контакта и касается оголенным концом ручки тумблера. В месте этого соприкосновения тумблер заметно обуглился.

Черт! Если бы она второпях схватилась за тумблер, ее бы запросто убило током! Напряжение здесь – о-го-го!

Она закрыла коробку, вернулась в квартиру. Свекровь с каким-то странным выражением лица стояла в коридоре.

– Ну что там, сделала? – спросила она. – Нету света-то…

– Где у вас инструменты? – спросила Ника.

– Инструменты? А вот здесь, в этом ящике, самом нижнем! А тебе зачем?

Ника нашла пассатижи и крестовую отвертку с изолированной ручкой, вернулась к распределительной коробке, навела в ней порядок. По ходу дела с удивлением поняла, что провод кем-то зачищен. Причем очень неаккуратно.

Что же это такое? Кто тут хозяйничал? А если бы она не разбиралась в электричестве? Если бы сразу схватилась за тумблер?

Ника передернула исправленный тумблер, вернулась в квартиру.

– Надо же, какая ты умница! – квохтала свекровь. – Редко какая женщина в электричестве понимает!

Ника развернулась и посмотрела на нее в упор. И встретилась с абсолютно прозрачными глазами. Да, в таких ничего не прочитаешь!

«Неужели все это было сделано нарочно?» – думала Ника в спальне.

Но зачем? Зачем кому-то ее убивать?

И тут же вспомнила, что она теперь – очень обеспеченная женщина, богатая наследница. Господи, все никак не привыкнуть к своему новому положению.

А за такие деньги запросто убить могут. И вот если с ней произойдет несчастный случай, кому достанутся деньги? Да мужу же! Муж – законный наследник, официальный. Значит, это все организовал тот фальшивый муж? А свекровь ему помогала? То есть не свекровь она совсем, а злодейка. И настоящему Сергею Ломакину вовсе не мать.

Отчего-то от этой мысли Нике стало легче.

А вот если она теперь богатая женщина, то что она вообще делает в этом гадючнике? Для чего она спит в этой ужасной, неудобной кровати, терпит хамство мужа, то есть тьфу! – этого самозванца, когда она может просто переехать отсюда? В свою квартиру, в свой загородный дом, да куда угодно!

Как странно звучит – моя квартира, мой загородный дом… да там, кажется, еще что-то есть, там столько всего, она сразу и не запомнила. И если наследство – это все правда, нет никакой ошибки и ей ничего не приснилось, то нужно выяснить все подробно, а не торчать тут с фальшивой свекровью. Что еще эта зараза задумает? Вопрос с тумблером остается открытым.

Помяни черта, а он тут как тут, свекровь деликатно поскреблась в дверь.

– Верочка, детка, ты как там? Все в порядке?

– Слушайте! – Ника распахнула дверь. – А у вас что – своих дел никаких нет, что вы меня стережете? На работу вы не ходите, это понятно, по возрасту на пенсии. Но отчего вы здесь все время торчите? Сами же говорили, что у вас своя квартира есть и что мешать вы молодым, то есть нам, не будете! А сами…

Ника сама не понимала, как это так получилось, что выскочили из нее эти слова. Никогда раньше не хамила она пожилым людям. Да и не только пожилым, всяким, не такой у нее был характер. Мама была человеком выдержанным и ее приучила разговаривать с людьми вежливо. Но сейчас словно бес в нее вселился.

Свекровь, надо сказать, нисколько не смутилась и не испугалась. Просто сделала вид, что не слышит.

– Дорогая, – сказала она, – ты не в духе. Что ж, это вполне понятно – столько событий, такой стресс.

«Если она сейчас предложит мне выпить таблетку и немножко поспать, я просто стукну ее табуреткой, – мрачно подумала Ника, – или подушкой придушу».

Она представила, как свекровь валяется на кровати и бьется головой о неудобную пластмассовую спинку, а она, Ника, сидит на ней верхом и прижимает к лицу подушку. Свекровь сучит ногами и кричит что-то из-под подушки, понемногу перестает дергаться и затихает.