Тайна убийства Столыпина

Когда агент уже наладил хорошие отношения с Медведем, он и разыграл карту, на которую ставил жандарм. Он сказал доверительно вожаку «максималистов»:

— Что-то мне Соломон не нравится. Есть в нём нечто подозрительное…

— Ерунда, — вскинулся Медведь. — Рысс среди нас самый надёжный. Твои подозрения лишены оснований. Если услышишь, что он провокатор, не верь — я сам дал ему задание втереться в доверие к полиции. Якшается он с ними ради дела, в интересах нашей организации. Будет время, мы его полицейские связи используем по большому счёту. Вот так!

Сам того не зная, Медведь потихонечку «сдавал» свои планы подосланному агенту. От него в охранке узнали, что «максималисты» приобрели два мотора — так назывались тогда автомобили — и двух породистых рысаков. Похоже, готовились они к какому-то серьёзному делу, возможно, налёту на дачу премьера, поскольку приобрели дорогой транспорт, а это могло быть связано только с особой акцией. Что конкретно было на уме «максималистов», можно было лишь догадываться.

Агент доложил Герасимову:

— На одного из рысаков можете поглядеть на Невском, они на нём катаются.

— Дорогой рысак?

— Очень, — ответил агент. — Говорят, тысяч семнадцать отдали.

Герасимов удивился, и совершенно напрасно — ведь поступавшая информация свидетельствовала о том, что «максималисты» живут на широкую ногу, деньги швыряют налево и направо. Не зря агент сообщил, что готовится экспроприация, ибо накопления у них подходят к концу.

— Так быстро? — удивился Герасимов. — Ведь недавно они взяли чуть ли не миллион рублей!

— Всему приходит конец, — философски изрёк секретный сотрудник. — А замыслов своих они даже не скрывают.

— Вот и узнайте подробности.

О том, что максималисты собираются напасть на перевозку денег из таможни в казначейство, Герасимов сообщил Столыпину. Сумма должна была, по их мнению, транспортироваться огромная, ради неё стоило пойти на риск.

— Когда задумывается налёт? — спросил Столыпин.

— Четырнадцатого октября. Я проверил, в этот день действительно из таможни будут перевозить деньги. Сумма значительная. Интересно, что боевики точно знают и маршрут перевозки.

— Действуйте, — одобрил план министр.

От Столыпина Герасимов поспешил к Трусевичу, чтобы поставить его перед фактом. Он передал весь разговор с Петром Аркадьевичем, который распорядился арестовать террористов при нападении на транспорт.

Трусевич не верил в проведение акции:

— Рысс бы меня предупредил.

— Это я хочу вас предупредить в отношении Рысса, — оборвал его Герасимов. — Он готовит на вас покушение. Это несомненно, исходя из тех данных, которыми я располагаю. Рысс — не агент, он чистейшей воды боевик. То, что он задумал с товарищами и со своим руководителем Медведем, легко поддаётся расшифровке. Не понимаю, как вы ещё ему верите.

Но Трусевич не сдавался. Говорил, что в ближайшее время встретится с агентом, что всё выяснит во время встречи, что докажет необоснованность выдвинутых против него обвинений. Ему не хотелось верить, что его надежды на успех с вербовкой закончились плачевно.

— Ни в коем случае вы не должны с ним встречаться! — вскипал Герасимов. — Встреча с Рыссом, тем более на конспиративной квартире, — ваша смерть!

— Вы говорили по этому поводу с министром? — наконец сдавшись, спросил Трусевич.

— Да, — ответил Герасимов. — Он со мной согласился. Хочу вас предупредить, чтобы в разговоре с ним вы не возвращались к этой теме, он ваши действия не одобрит.

Обсуждая план захвата боевиков, в охранке пришли к выводу, что арестовывать людей на явках нет смысла. Не все квартиры максималистов известны, не все они находятся под контролем. Решили брать их во время экспроприации, когда они все слетятся, как мухи на мёд. Слетятся, чтобы поживиться, а тут их и прихлопнут.

На границу была послана шифровка: Соломона Рысса и его брата задержать и немедленно препроводить в Петербург.

Герасимов отдал приказ полковнику Кулакову, своему заместителю:

— Действовать жёстко! Всех подозрительных, встречающихся на пути, арестовывать!

14 октября с Петербургской портовой таможни пошёл транспорт, окружённый конвоем конных жандармов. Был задействован весь наличный состав филёров.

День выпал дождливый. Несмотря на дождь, в районе Фонарного переулка и Екатерининского канала было много народа.

Помощник казначея таможни, перевозивший огромную сумму денег, о нападении не знал — была предупреждена лишь охрана.

Филёры не могли определить боевиков — так удачно вписались максималисты в уличную толпу. Поэтому нападение было стремительным, вспыхнуло, как вспыхивает спичка — раз, и загорелось. Боевики бросили одну бомбу, вторую, третью. Стреляли из браунингов. Лошади были убиты, повозка развалилась от взрывов.