Тайна убийства Столыпина

Таким образом, очевидно, не безвыгодно продолжать распускать нелепые слухи про администрацию, так как посредством такого рода слухов, посредством обвинения правительства можно достигнуть многого; можно переложить, например, ответственность за непорядки в революции на правительство. (Рукоплескания справа и в центре). Можно, господа, этим путём достигнуть, может быть, упразднения совершенно секретной агентуры, упразднения чуть ли не департамента полиции. Эту ноту я и подметил в речах предыдущих ораторов, надежду на то, что само наивное правительство может помочь уничтожить преграды для дальнейшего победоносного шествия революции. И дело Азефа, скандал Азефа послужит таким образом ad majorem gloriam революции.

...Я, господа, указал на обвинение, мне остаётся указать на обвинителей. Их трое: первый из них бывший фельдшер Михаил Ефимович Бакай в 1900 году собственноручно подал докладную записку в екатеринославское охранное отделение о своём желании поступить сотрудником в охрану. Сначала в Екатеринославе он открыл революционную, а отчасти и боевую организацию, обнаружил типографию в Чернигове, а затем раскрыл целую группу революционеров, арестованных в разных местах России. После этого в революционной партии последовал так называемый его провал; он оказался провокатором, и вследствие этого он должен был быть переведён в Варшаву, где помогает раскрытию польской социал-революционной организации, предупреждает покушение на генерал-адъютанта Скалона и даже чуть не погибает при задержании преступника, который должен был бросить в генерала разрывной снаряд.

Но одновременно с этим в охранном отделении возникает против Бакая подозрение. Дело в том, что обнаружилась проделка двух евреев, неких Зегельберга и Пинкерта, которые через, очевидно, весьма осведомлённое в охранном отделении лицо узнают о тех делах, которые направляются к прекращению, и, соображая, какие лица должны быть скоро освобождены из-под ареста, начинают вымогать у родственников этих лиц крупные суммы денег якобы за их освобождение. (Возгласы негодования в центре).

Таинственные сношения Бакая с этими лицами заставили охранное отделение немедленно и категорически потребовать от него подачи его в отставку, чему Бакай немедленно и молчаливо подчинился, хотя перед этим он усиленно просил о переводе его в Петербург, мотивируя это тем, что он в Варшаве участвовал во многих политических процессах, которые кончались смертными приговорами, и потому пребывание его там небезопасно.

После отставки Бакай немедленно передаётся на сторону революционеров, даёт революционерам секретные документы, улавливается на этом, ссылается в Сибирь, бежит за границу и уезжает в Париж, где и теперь занимается тем, что обнаруживает своих сотрудников и даёт в подпольную прессу секретные документы и свои измышления; кроме того, он старается письменно совратить в революцию и своих прежних товарищей, сотрудников департамента полиции. Вот вам, господа, фигура одного из видных парижских делателей русской революции.

Второй обвинитель — Бурцев. Он с 23-летнего возраста принадлежит к партии “Народной воли”, обвиняется в этом, ссылается также в Сибирь, точно так же бежит и проживает после этого в Швейцарии, Болгарии, Англии и Франции. Революционная вера Бурцева — сплошной террор; убийства, цареубийства, террор посредством разрывных бомб — вот проповедь Бурцева. Господа, я не хочу быть голословным, я опять-таки говорю, что основываюсь исключительно на фактическом материале: ведь самыми свободолюбивыми странами, кажется, считаются Англия и Швейцария — обе эти страны признали Бурцева преступным.

В Англии, когда Бурцев начал издавать свой журнал “Народоволец”, начал проповедовать цареубийство, террор, он был привлечён к судебной ответственности и в 1898 году центральным уголовным судом был осуждён на 18 месяцев принудительных работ. Отбыв их, он отправился в Швейцарию, где сначала издал брошюру “Долой Царя”, а затем книжечку своего собственного сочинения “К оружию”, и за проповедь анархизма и терроризма швейцарским правительством был выслан из пределов Швейцарии.

Третий обвинитель — Лопухин, бывший директор департамента полиции. В настоящее время Лопухин привлечён к следствию по обвинению в пособничестве партии социалистов-революционеров, выразившемся в том, что он обнаружил партии службу Азефа делу розыска. Данные предварительного следствия, не опровергаемые и самим Лопухиным... (Возглас слева: “Не подлежит оглашению!”) Виноват: я слышу тут — “не подлежит оглашению”. Я считаю, что как лицо, стоящее во главе правительства, я имею право рассматривать данные предварительного следствия, и, раз они в настоящее время не признаны судебной властью секретными, я могу ими воспользоваться и сообщить их предварительному собранию. (Возгласы слева и в центре: “Правильно!")