Тайна убийства Столыпина

Но сам от мысли избавиться от Гришки Пётр Аркадьевич не отказывался, лишь ждал удобного момента, чтобы закрыть проходимцу двери во дворец. Конечно, стоило бы поговорить об этом с государыней, но такую мысль он отбрасывал прочь, ибо о характере Александры Фёдоровны имел своё представление, своё сложившееся мнение. Он считал, что с ней говорить трудно. Если она увлекалась какой-то идеей, то переубедить её, доказать, что идея пагубна или порочна, было невозможно.

Как-то Александра Фёдоровна пригласила Столыпина к себе для важного разговора. Когда он явился, она выразила своё желание о немедленном создании сети детских приютов особого типа. Столыпин заметил, что такую работу нельзя осуществить моментально — потребуется какое-то время для организации подобных приютов. Услышав это, императрица разволновалась, да так, что со слезами стала повторять по-немецки:

— Но поймите меня, несчастные дети не могут ждать, это должно произойти немедленно!

Она сделала ударение на последнем слове, которое произнесла несколько раз.

Столыпин ответил ей тоже на немецком:

— Сделаю всё возможное, чтобы выполнить ваше желание, ваше величество.

Он-то знал, что в действиях государыни было много напускного и картинного. Она, как актриса, играла на публику. Между нею и сестрою — великой княгиней Елизаветой Фёдоровной, бывшей замужем за великим князем Сергеем Александровичем, братом императора Александра III, — была большая разница.

Елизавета Фёдоровна не мыслила глобально, как её сестра, а последовательно выполняла конкретные дела. Пристроив брошенного ребёнка в приют, не забывала о нём, следила за его успехами и продолжала заботиться в дальнейшем.

Однажды Елизавета Фёдоровна сказала Столыпину о своей сестре:

— Её трудно в чём-то убедить. Такой она человек.

Так она ответила на просьбу повлиять на сестру и открыть ей глаза на истинную сущность старца.

Столыпин был убеждён, что Распутин поддельный старец. Настоящие старцы, считал он, отвергают мирские соблазны, а этот живёт в своё удовольствие. И мысли его нечестивы, и ведёт себя он недостойно, умело надев на себя личину святого. Да и возрастом молод, никак в старцы не годится. Изображает раскаявшегося грешника, которому Бог повелел творить его волю.

Столыпин часто раздумывал о том, почему этот серый крестьянин приобрёл такую популярность. Да, говорил он себе, русские любят прислушиваться к святым, ведь испокон веков по всем российским просторам ползли нищие паломники, которые питались подаянием. Были среди них и юродивые, ходившие круглый год — и летом, и зимой — босиком. Их считали целителями и проповедниками. Когда они высказывали еретические мысли, церковь их преследовала, но в народе к ним относились с уважением.

Перечитывая Фёдора Михайловича Достоевского, Столыпин нашёл точное определение таким людям. В романе “Братья Карамазовы” подчеркнул синим карандашом и прочитал вслух супруге отрывок, который его заинтересовал:

“Старец — это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и свою волю. Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаёте её ему в полное послушание, с полным самоотрешением. Этот искус, эту страшную школу жизни обрекающий себя принимает добровольно, в надежде после долгого искуса победить себя, овладеть собою для того, чтобы мог наконец достичь, через послушание всей жизни, уже совершенной свободы, т.е. свободы от самого себя, избегнуть участи тех, которые всю жизнь прожили, а себя в себе не нашли”.

— По-моему, настоящий старец — это страж идеала и правды на земле, — заметил Пётр Аркадьевич. — Он являлся хранителем священного предания, которое передаётся от старца к старцу... Некоторые из них достигают замечательной нравственной высоты и чтутся в числе святых православной церкви. Но, конечно, не такие, как Распутин, который нравственно низок и вызывающе ведёт себя, преследуя свои корыстные цели. Удивительно, что государыня не реагирует на замечания со стороны и не хочет признавать, что Распутин совершенно не тот человек, которому стоит поклоняться.

Из воспоминаний П. Жильяра, наставника цесаревича Алексея:

“Распутин вскоре приобрёл огромное влияние на новых поклонников. Он сделался обычным завсегдатаем некоторых гостиных высшего петербургского общества и даже был принят некоторыми членами императорской семьи, которые пели о нём хвалебные гимны императрице. Большего ему и не было нужно, чтобы сделать последний шаг. Распутин был введён ко двору через приближённых её величества и по личной рекомендации архимандрита Феофана. Этот факт не следует забывать, ибо в течение многих лет он ограждал его от нападков его противников.

Мы видели, как Распутин, воспользовавшись отчаянием, наполнявшим душу императрицы, сумел связать свою жизнь с жизнью цесаревича и таким образом приобрести всё большую власть над матерью. Каждый раз его вмешательство как будто вызывало улучшение в здоровье ребёнка и тем самым усиливало его обаяние, увеличивая вместе с тем и веру в силу его заступничества.