Тайна «Утеса»

Она же, потеряв дар речи от радостного возбуждения, побежала на второй этаж. Я поднялся вслед за ней. Памела остановилась у лестничного окна, заглядевшись на сверкающий залив. Я открыл дверь справа. Здесь, над гостиной первого этажа, располагались две комнаты, соединявшиеся дверью. Как ни странно первая была меньше, чем комната за ней. Та казалась квадратной, из ее окон я увидел на западе величественную ломаную линию берега и открытое море. Прямо передо мной черным фантастическим силуэтом на фоне голубого морского сияния вырисовывалось мертвое дерево — все его ветви были причудливо изогнуты и повернуты в одну сторону. Не оборачиваясь, я громко проговорил:

— Хочу всегда иметь перед глазами этот вид.

— Ну и наслаждайся им на здоровье! — откликнулась ликующая Памела. — А я хочу жить здесь!

Я нашел ее в комнате напротив, у которой, как и в столовой окна выходили на юг и на восток. Блики солнца и отсветы морской глади плясали на потолке и на стенах.

— «Прощай!.. Мне не по средствам го, чем я владею!» [1] — вздохнула Памела.

Я заглянул в комнату рядом — ее дверь выходила на лестничную площадку — и крикнул сестре:

— Не унывай! Тут есть и безобразная берлога!

Одно окно, обращенное на восток, было заложено, другое — огромное — в северном конце комнаты смотрело на плоскую крышу первого этажа и во двор. Кирпичный камин был слишком мал для такой большой комнаты, стенные шкафы чересчур узки и глубоки. От комнаты веяло холодом, она была сумрачной, суровой, начисто лишенной очарования.

— Чья-то мастерская, — догадалась Памела. — Не хотела бы я быть художником и жить здесь без солнца. Зато паукам раздолье, правда? Они ведь тоже боятся света. Здесь будет комната для гостей.

Я усмехнулся — вот так гостеприимство!

— Главное, это мы с тобой и Лиззи, — возразила Памела. — Тебе нужен кабинет, а Лиззи должна спать в первом этаже.

Больше комнат не было, за остальными дверями располагались большущая ванная, гладильня, что-то вроде кладовки для старья, из которой лестница вела на чердак, и все.

— Совсем небольшой дом, правда? — с надеждой сказала Памела. Ее лицо даже осунулось, будто от голода, — так страстно ей хотелось купить этот дом. Мне тоже.

— Что ж, — подвел я итоги, — дом спланирован прекрасным архитектором, электричество есть, водопровод есть, дом в хорошем состоянии. Но нет теннисного корта, и разместить его негде, телефон тянуть неизвестно откуда, к тому же большинству придется не по вкусу уединенность этого места, значит, есть надежда, хотя очень, очень слабая, что дом окажется нам по карману.

Памела с минуту стояла совершенно неподвижно, будто прислушиваясь к чему-то.

— Чувствую, что ты прав, — проговорила она. — Чувствую, что мы будем здесь жить. Поехали и проверим!

Глава II КАПИТАН

Капитан был дома. Горничная, которая понесла ему мою визитную карточку, тут же вернулась и провела нас в заднюю комнату. Капитан ждал нас стоя — седовласый, седобородый, с блестящими голубыми глазами. С виду ему было немногим меньше семидесяти. Он стоял, высоко подняв голову, как будто готовился к бою.

— Доброе утро, мистер Фицджералд, — сказал он, отвесил поклон Памеле и жестом предложил нам располагаться в кожаных креслах, а сам сел на вращающийся стул за письменным столом и ждал, когда я заговорю.

Он внимательно вслушивался в мои вопросы и давал на них четкие ответы. Да, если не считать короткого перерыва, в доме долгое время никто не жил, точнее говоря, пятнадцать лет. Да, крыша и наружные строения, несомненно, потребуют ремонта. Однако дом построен на совесть, строил его архитектор и намеревался жить в нем сам.

— Пять поколений моей семьи, — продолжал капитан Брук с каким-то вызовом, — прожили в нем спокойно и в добром здравии. Лет двадцать пять назад на ремонт была израсходована крупная сумма. Дом продается с безусловным правом на всю недвижимость, цена ничтожная, одновременно продается холм, примыкающий к дому с восточной стороны, и часть лиственничной рощи, а также песчаный пляж — когда нет прилива, купаться там безопасно.

— А какая же все-таки цена?

— В его теперешнем состоянии тысяча четыреста.

Я покачал головой. И увидел, что Памела изменилась лице, а старик пристально взглянул на нее из-под нависших бровей. Похоже, он изучал ее.

— Может быть, капитан рассмотрит встречное предложение? — спросила она.

Я предложил тысячу, подчеркнув, что ремонт, вне всяких сомнений, обойдется недешево. Погруженный в свои мысли, капитан не сразу ответил, а потом поднял глаза и сказал:

— Простите?

Я повторил свое предложение, и он нетерпеливо отозвался:

— Да, да, это подойдет…

Однако сказано это было каким-то непонятным тоном, и я подумал: «А что же не подойдет? Памела или, может быть, я?»

— Вы согласны на тысячу? — переспросил я, не будучи уверен, что он понял меня правильно.

Некоторое время капитан сидел неподвижно, а потом, словно решившись броситься в пропасть, ответил:

— Да.