Тайна «Утеса»

— Подумать только, — проговорила она, — каково ребенку потерять такую мать и остаться с убитым горем стариком. Интересно, представляет ли себе Стелла, что такое счастье?

Вот, значит, что мучает Памелу! Ее девичество было омрачено капризами старика отца, она так страдала и жила в таком нервном напряжении, что теперь все в ней восставало при мысли, что Стелла испытывает то же самое.

— Ну что ж, — сказал я, — не исключено, что тут можно чем-то помочь.

Она сухо ответила:

— Но мы, вероятно, встретим препятствия.

Я усмехнулся, вспомнив спортивные игры нашего детства.

— Ну, положим, в беге с препятствиями ты ведь Всегда выигрывала!

— «Детская» звучит нелепо, — сказала вдруг сестра. — Придется называть ее «желтая комната».

— Попробуем.

Но сам я был готов держать пари, что комната так останется «детской».

Лиззи шествовала по коридору, неся дымящееся блюдо. Я принюхался и ощутил аромат, знакомый по давно ушедшим в прошлое праздникам, когда она нас баловала.

— Сырное суфле! — воскликнул я.

— Оно самое, — радостно отозвалась Лиззи. — И быстренько беритесь за него, не то я опрокину его на себя.

Завтракали в гостиной. Занавески были подняты Лиззи вся лучилась, когда мы уселись за стол, залитый солнцем. Театрально взмахнув рукой, она открыла крышку.

— Вот теперь, — заявила она, — можно сказать, что мистер и мисс Фицджералд у себя дома.

Глава IV СТЕЛЛА

Для каждого писателя любое занятие, не связанное с его иссушающей мозг профессией, представляется приятным бездельем. Я устроил себе праздник, превратил оранжерею в столярную мастерскую и трудился там, как каторжный, орудуя пилой, рубанком, стеклорезом, кистями и красками, я отрывался, только чтобы поесть, выспаться и искупаться. В детской стрекотала швейная машинка Памелы. В альковах и в углах вставали шкафы и появлялись полки. Мы еще никогда так не наслаждались жизнью. На десятый день после моего приезда «Утес» внезапно превратился в жилой дом. Переходный период закончился, когда мы укрепили на лестнице последний прут. Чтобы полностью насладиться достигнутым, мы вышли из дома и снова вошли в парадную дверь. Это был самый очаровательный на свете холл. Синий ковер, ажурные, мерцающие, словно сапфиры, соцветия дельфиниумов, отливающие то синим, то розовато-лиловым, и просвечивающая сквозь них слоновая кость стен и лестницы. Солнце, заливавшее холл через полукруглое, как веер, окно над входной дверью, играло на старинных часах, на медных шарах и на металлической грелке, оставшейся нам от прежних хозяев.

— Как могло случиться, что такой дом столько лет пустовал? — спросила Памела, ни к кому не обращаясь.

— Если когда-нибудь мы захотим с ним расстаться, — ответил я, — то из-за Джессепов и им подобных не сможем ни продать его, ни сдать в аренду.

Памела постучала по дереву.

— Родди! Не говори так!

— Влюбилась? — спросил я.

— Безнадежно. Не завидую тем, кто захочет меня отсюда вырвать! Буду вопить нечеловеческим голосом!

Вечером стало прохладно, и мы с полным основанием впервые разожгли в гостиной камин. В нем пылали поленья из нашего собственного леса, и комната наполнилась приятным сельским запахом. Расставив книги по местам, задернув наши старые шторы из золотистого бархата и включив все лампы, мы предались праздности. Как всегда, рабочий стол Памелы оказался завален вырезками из газет и журналов, их предстояло наклеить для ее картотеки. Это хобби Памелы я всячески поддерживал, полагая, что оно весьма полезно для сестры журналиста. Мне же предстояло написать рецензию для рассказа Де Ла Мэра5. В комнате не хватало только кота, но мы уже знали, что вечером Виски не выманить из кухни; даже если Лиззи «паслась у Джессепов», как называла Памела ее частые визиты на ферму, в ее цитадели все равно оставался родной для кота запах.

Примерно через полчаса, когда я ненадолго оторвался от книги, чтобы снова зажечь свою трубку, Памела с каким-то отсутствующим видом произнесла:

— В конце будущей недели, как ты считаешь?

— Что такое? О чем ты?

— Я же тебе говорила. Устроим новоселье.

— Разве говорила? Ну ладно. Но кого ты собираешься пригласить?

— Ну, скажем, Уэнди.

— Уэнди Флауэр? А где она?

— Играет в Бристоле.

— И Кэри?

— Ну конечно! Я получила открытку от Уэнди. Пишет, что они проводят смотр всех гостиниц и собираются провести конец недели в нашей «Золотой лани». По понедельникам у них свободные вечера. Она спрашивает, не пригласим ли мы их пообедать. Хорошо, если они окажутся здесь.

— Хорошо! А может быть…