Тайна вечной жизни

Тяга к знанию и природное любопытство с одной стороны встречается с подсознательным страхом с другой. Первобытный, неосознаваемый страх в каждом конкретном человеке – и столь же непобедимое инстинктивное любопытство. Человеку интересно знать правду — но только ту, которая ему ничем не угрожает. И эта безопасная «правда» как раз и содержится в концепции природного катастрофизма, перед которым все равны и с которым в принципе можно справиться. А реальная правда относится к биологическому катастрофизму, которому современная цивилизация противостоять не сможет.

Все космические, религиозные и водно–огненные концепции катастрофизма – это бегство вовне. Катастрофа находится внутри человечества. И одновременно на пересечении с курсом цивилизации.

Реальная загадка предопределенности судьбы цивилизации разделяется на два варианта. Но любое решение сводится к тому, что стороны должны остаться и останутся при своем.

Вариант один. Если гибель цивилизации предопределена, какова цена всем ее игрушкам – накоплениям, собственности, власти, и что вообще станет с биржевыми индексами. Хотя, впрочем, если бы был спрогнозирован неизбежный конец света, акции бы, конечно, сначала упали. Но потом бы они все рано немного поднялись. А сами репортажи об апокалипсисе постоянно прерывались бы рекламой.

Вариант два. Если спасение цивилизации возможно, то это дорого стоит. Вопрос в том, кто за это спасение заплатит. Причем дело здесь не в деньгах, а в разделении общества на имеющих билет в будущее и не имеющих такового. Лотерея, конечно, имеет место, но лотерея начинается после предопределенности. И самое трагичное, что билеты уже выданы, касса закрыта, и скандалить бесполезно.

Самое последнее дело – уговаривать цивилизацию остановиться. Для спасителей подобное кончалось гораздо хуже, чем для самой цивилизации, и как раз спасителей она переживала. Законы истории непреодолимы на уровне массы, но они обходимы на уровне личности. Она не остановится и будет продолжать идти своим курсом. Знание нужно не цивилизации, не всем людям, оно нужно избранным. Тем, кто изберет сам себя.

История начинается

Единственный смысл описания возникновения человека и его эволюции — выяснить, что ему как виду присуще и что нет. В то время, когда все держалось на инстинктах, такой вопрос не мог бы быть поставлен. Но в ситуации, когда масса людей с нарушенными инстинктами создает социумы, люди с инстинктами нормальными могут неосознанно повторять их поведение. Если первые могут себе это позволить, поскольку к виду больше не относятся — ведь они вымирающие в силу тех же нарушений инстинктивного механизма, то вторым нужно дать шанс, предоставив свод правил, что можно делать, а что нельзя. Судя по тому, что сводам подобных правил множество тысячелетий — этот вопрос далеко не нов.

Человечество — вид, появившийся в результате эволюции. В свое время, эволюционируя, человек следовал инстинктам. С усложнением общества человек здоровый инстинктам в равной мере привержен, но не всегда может на их базе принять решение. И потому, чтобы создать систему правил вида, нужно выяснить, что человек делал и как себя вел, когда вид развивался, когда эволюция еще не была закончена. Нужно также выяснить запретные правила, т.е. что сделали люди, не прошедшие через очередное «горлышко эволюционной бутылки» – через период жесткого отбора на соответствие.

Человечество прошло через целый ряд «бутылочных горлышек». Когда не было удачной охоты, вымирали чистые охотники. Когда не было урожая, вымирали чистые собиратели. Так люди и стали охотниками–собирателями. Вот и правило: рацион питания должен быть разнообразным. Хотя и ученые, и целые культуры — например, индийская — ставят этот вопрос под сомнение. Что ж, достаточно сравнить уровни развития цивилизаций индийской и европейской, и выяснится, кто именно прав.

Человеческая группа не рассчитана на существование в некоторых условиях, попав в них, она погибает. То, что оказавшись на холоде без огня, любая группа погибнет — это явно. Но существуют и неявные ситуации, попав в которые, человеческая группа гибнет не сразу, а постепенно, теряя биологическое качество в каждом поколении. Как пример подобной ситуации можно рассмотреть случайный отбор в человеческом обществе, который будет рассмотрен далее.