Тайна Великого Посольства Петра Великого

Рассказывают, что князь Ромодановский этому не поверил. Оглядел себя в зеркале: все чин чином, как и положено - вышитая рубаха, широченные порты, заправленные в красные сапоги с загнутыми вверх носками, и кафтан до полу с прямым стоячим воротом и длинными широкими рукавами. Не верю, сказал он, что Головин такая безмозглая задница, чтобы пренебречь одеждой своего народа. Но когда Петр постановил, что на официальную встречу Великого посольства будут допущены только те, кто наденет западное платье, Ромодановский, как миленький, явился в куцем кафтанишке.

А дальше был уже знакомый оборот. Неожиданно в разгар пира на новоселье у Лефорта царь выхватил здоровенные ножницы и давай кромсать рукава боярских кафтанов, ласково приговаривая: глядите сами, это - помеха, везде надо ждать какого-нибудь приключения: то разобьсшь стекло, то по небрежности попадешь в похлебку. Никто не посмел не то что перечить слово сказать, хотя и наливались кровью шеи не привыкших к такому обрчщснию бояр. В январе под гром барабанов было объявлено на площадях, что боярам и служилым людям как в Москве, так и в провинции положено носить кафтаны немецкого или венгерского покроя.

Правда, те же курьеры рассказывали, что порядки эти только в Москве держатся. Ну еще в больших городах. Но, покидая столицу, бояре и служилые люди у себя в имениях мало заботятся о соблюдении царских указов. Поэтому новые порядки только в Москве утвердились, а вся страна как жила, так и живет.

Долго качал потом головой Прокофий Богданович, обдумывая беспокойные разговоры. Ну зачем все это? За что мучают православных?

Нет, он не роптал, а пытался постичь, что же происходит. Ну взять хотя бы платье. Конечно, в старинной одежде работать неудобно. Это правда. Но ведь она для нашего климата в самый раз. Когда мороз грянет, как хорошо, если шуба до пят и воротник уши прикрывает, а борода щеки. Вот немцы и скачут в своих коротких кафтанчиках, стуча коленками, чтобы не замерзнуть.

Да суть-то и не в одежде или бороде. Бог с ними проживем и без них. Но почему такое ожесточение? Не потому ли так яростно ополчился на них Петр, что они представляют весь тот уклад жизни, который он хочет изменить, сломать, переделать. Пусть неясно пока, что ломать, а что строить, зато ясно будет, кто готов идти с Петром, а кто против и кто в кусты прячется. Никак царь команду себе набирает, сторонников и противников метит.

Взять хотя бы ем пьяные забавы. В тот век в Европе пили много и непристойно. Попивали и в России, но с оглядкой и больше по праздникам. Однако среди других нововведенйй царь принес какое-то разухабистое пьянство. Срамные вещи рассказывались о пьяных коллегиях или сумасброднейшем, всешутейшем и всепьянейшем соборе. Ритуал его скрупулезно разработал сам царь. По его приказу запирались все двери, чтобы никто не сбежал, и нещадное пьянство продолжалось по нескольку дней кряду. Значит, и через это надо пройти.

* * *

Но куда более важной, хотя она и не вызывала такого шума и кривотолков, была начавшаяся переделка государственного механизма, которая все явственней проглядывала из разрозненных Петровых действий.

Уже на второй день после прибытия в Москву Петр устроил смотр своим любимым потешным полкам - Преображенскому и Семеновскому. Не понравились ему солдаты; по сравнению с иностранными выглядели неуклюжими, плохо обученными, отсталыми. Начал было им сам упражнения показыватъ, бился, бился - из сил выбился, махнул рукой и поехал недовольный к Лефорту обедать.

Но дела так не оставил: затеял перетряску всей военной машины государства. Новая, регулярная армия иноземного строя, оснащенная новым оружием и боеприпасами, сменит старую стрелецкую вольницу, кормившуюся в московских слободах.

И точно, летом следующего года, возвращаясь в Москву, получит Прокофий Богданович известие: царь издал указ о роспуске всех стрелецких полков. Как так, изумится он, кто же Россию-то защищать будет? Ведь худо-бедно, но это 20 полков. А что остается? Два потешных полка - Преображенский и Семеновский, да два полка нового строя - Гордона и Лефорта. А граница - вон какая... С Турцией, правда, перемирие, но ведь оно шаткое. Тем более Европа к большой войне готовится. Польша неспокойна. На Севере набирает силы молодой шведский король.

Конечно, стрельцы к серьезной войне не способны. Азов показал. И как ответ на эти сомнения - указ 19 ноября о формировании 30 полков регулярной армии путем призыва "даточных", то есть рекрутов, от определенного числа дворов. Село Преображенское - вот памятники-то где воздвигать становится центром формирования русской армии. Теперь бы только успеть, чтобы не остаться безоружным, если война грянет.

И спешили. Военная реформа становилась как бы пружиной всей преобразовательной деятельности Петра. Со всех уголков страны в Воронеж сгонялся народ строить флот - явление для России совершенно новое. Там, на воронежских верфях, закладывались не только остовы кораблей российского флота, но и основные направления ее внешней политики на два столетия вперед.