Тайна Великого Посольства Петра

И с турками как обращаться хорошо знал. В 1681 году, когда он был уже дьяком, его направили с окольничим Чириковым в Константинополь для ратификации Бахчисарайского перемирия. По дороге Чириков умер, и Возницыну пришлось ислолнятъ обязанности посла. Из-за бури высадился он на турецком берегу и двинулся в Константинополь по суше. Но в Кадикее для него была приготовлена галера, посредине которой возвышалось особое место для посла, под балдахином из красного бархата, вышитого золотом, и богато убранное коврами. Под пушечную стрельбу уселся на это место молодой Прокофий Богданович, а кругом него разместились важные султанские чиновники. Когда же подплыли к Царьграду, послу на этой галере торжественный обед дали. Турки ели яства мясные, а Возницыну — постные поставили. И этот знак уважения русские особенно отметили, так как в эти дни православный пост стоял, Во время обеда была на галере забава в честь посла: "корабельщики многим худобеством, спускаясь сверху по веревкам, чинили потехи".

Миссия в Константинополь прошла успешно. Возницыну удалось убедить колеблющегося султана ратифицировать перемирие, по которому он отказывался от притязаний на Украину. Это не осталось в Москве незамеченным, и через несколько лет он едет резидентом в Варшаву, именуясь уже стольником. Чин этот, однако, по возвращении в Москву уже удержатъ не удалось.

Петровский переворот 1689 года и отстранение Софьи заметно отразились на карьере Прокофия Богдановичз. Вместо князя В. В. Голицына во главе Посольского приказа стал дядя Петра Лев Кириллович Нарышкин — человск умный, но ленивый. При нем фактически управляющим приказа стал Емельян Игнатьевич Украинцек который к тому же получил и чин думного дьяка. Для Возницына это был удар. Они вместе начинали службу в Посольском приказе, но отношения этих двух молодых и способных людей явно не сложились. Теперь Возницын оказался под началом Украинцева.

С таким положением Возницын мириться не захотел и стал хлопотать о переходе на другую службу. Это ему удалось. В 1690 году Возницын назначается членом Казанского приказа, ведавшего всем Поволжьем, и производится в думные дьяки. И на новом месте Прокофий Богданович сразу обращает на себя благосклонное внимание начальника приказа князя Б. А. Голицына, который, по свидетельству современников, правил Поволжьем так, как будто был государем, и весь этот край разорил. Видимо, к этому Возницын тоже большое старание приложил, потому что князь вскоре полностью передоверяет ему дела. Прокофий Богданович становится известен самому Петру и добивается его расположения. Не забыты и дипломатические успехи, поэтому, когда возник вопрос о поездке Петра за границу, Возницын назначается третьим великим послом.

* * *

В те далекие времена все европейские правители привыкли решать возникающие между ними проблемы путем войны. Война была главным арбитром в их спорах. Шла ли речь о соперничестве династий или пограничных конфликтах, о территориальных претензиях или торговых путях — самым веским аргументом было оружие. Один молодой французский офицер из окружения Людовика XIV так сформулировал этот закон: нет более беспристрастного судьи, чем пушка. Она бьет точно в цель, и ее нельзя подкупить.

Применительно к этому закону роль дипломатии была весьма специфичной. Она занималась не столько предотвращением конфликтов, сколько созданием коалиций. Дипломатическое искусство заключалось не в том, чтобы разрешить возникший неожиданно спор, а в том, чтобы найти приманку для нового союзника. Ну и, конечно, заключить мир после хорошей войны.

Многосторонние дипломатические переговоры, или, как их называли тогда, конгрессы, представляли собой довольно сложный процесс. Причем процесс скорее ритуальный, чем рабочий, но который необходимо было хорошо знать и неукоснительно соблюдать.

Главное — не уронить, а возвеличить достоинство государя или страны, которых посол представлял. Эту школу русские дипломаты освоили еще до Петра и кому хочешь могли дать здесь фору. Но даже Петр и его послы с изумлением наблюдали, какие "пируэты" выделывали западные дипломаты на конгрессе в Рисвике, где проходили переговоры между Францией и коалицией европейских государств во главе с Австрией. Встреча за встречей проводилисъ в жарких спорах о том, сколько лакеев и сколько пажей посол может взять с собой на заседание, могут ли пажи иметь при себе трости, могут ли они носить шпаги или иметь пистолеты. На самом же конгрессе очень важно было следить за ногами друг друга. Каждый посол считал несовместимым с достоинством своей державы идти навстречу быстрее другого. Поэтому если один из них замечал за собой, что в забывчивости пошел недостаточно медленно, то возвра- щался к двери и величественный "минуэт" начинался снова. "В этом торжественном делании пустяков, — писал английский историк Маколей, — проходила неделя за неделей. Существенное дело не продвигалось ни на шаг".