Тайна венской ночи

– Про нашего ребенка, – улыбнулась Амалия, – ему уже четвертый месяц, и нам сказали, что будет мальчик. Последние анализы я сдавала как раз перед выездом. И Руслан спустился вниз, чтобы позвонить и уточнить результаты анализов у своего брата. Он заместитель главного врача в родильном доме. Руслан поздравил их с Новым годом и спросил про мои анализы.

– Понятно. Я могу поговорить с вами наедине?

Амалия тревожно взглянула на своего друга.

– Ей нельзя нервничать, – сказал Руслан.

– У меня несколько простых вопросов, – деликатно заметил Дронго.

Руслан в очередной раз посмотрел на Амалию, словно спрашивая у нее совета. Она не очень смело кивнула. Руслан согласно кивнул в ответ.

– Ладно, – сказал он, – только пусть она не встает. Я отойду, и вы поговорите. Но недолго. Вы сами сказали, что у вас всего несколько вопросов.

– Не больше десяти минут, – пообещал Дронго.

Руслан отошел. Дронго присел рядом с молодой женщиной.

– Я задам вам несколько вопросов, – предложил он, – но если вы будете нервничать, то я не смогу с вами разговаривать. Я понимаю, что неожиданная смерть патрона несколько выбила вас из колеи. Возможно, мои вопросы покажутся вам бестактными или даже не очень приличными. Но, поймите, я задаю их не ради собственного удовольствия, а для успешного расследования этого убийства. Надеюсь, вы меня понимаете. Обычно в секретари президентов такой компании не берут глупых сотрудниц.

– Надеюсь, что не берут, – улыбнулась Амалия.

– Тогда начнем. Судя по тому, что я узнал за это время о вашем бывшем боссе, он был человеком не очень сдержанным, эмоциональным и большим бабником. Это так?

– Не знаю, – чуть покраснела Амалия, – не… Да, наверно, это так и было. Так можно было сказать.

– Злата была его любовницей?

– Нет. Любовницей у него была совсем другая женщина. А Злата была, так сказать, для «быстрых свиданий» на работе.

– Вероника Вурцель была его любовницей?

– Об этом вы тоже знаете? Нет, нет, она с ним просто встречалась. Любовницей у него была совсем другая женщина.

– Не та, которая была с вами за столом? – спросил он, намекая на «Главную дочь».

– Нет. Конечно, нет. Одна известная актриса. Он дарил ей дорогие подарки, купил квартиру.

– Ясно. А какие у него были отношения с вами?

Она замялась, отвернулась. Потом тяжело вздохнула и сказала:

– Мне не хотелось бы отвечать на такой вопрос.

– Вам его все равно зададут. Будет лучше, если вы ответите мне сейчас, чем об этом спросят потом.

– Он не брал на работу девушек, которые ему отказывали, – с трудом выдавила Амалия.

– Вы тоже через это прошли?

Она молчала. Потом неожиданно сказала:

– Он был добрым человеком, но слишком любвеобильным.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Я ему не отказывала, – очень спокойно призналась она. – Но потом появился Руслан, и я стала отказываться. Мне кажется, это его злило сильнее всего. Он не знал про Руслана и все время спрашивал, есть ли у меня парень. А однажды, когда приехала Вероника, нарочно оставил дверь открытой, чтобы я вошла и все увидела. Я выбежала в приемную и долго плакала. Потом рассказала все Руслану. Он был в такой ярости, что я боялась за него. А через несколько месяцев я поняла, что беременна. И мы решили сказать об этом Галимову. Я думала уволиться или перейти на другое место работы, чтобы Руслан остался работать в компании. У нас были такие хорошие зарплаты…

– Галимов мог вас не отпустить.

– Я знаю. И ни один суд меня бы не защитил. Если бы даже он захотел меня выгнать, то и тогда никто бы меня не защитил. Ведь все знают, что он родственник президента страны.

– Неприятная перспектива, – согласился Дронго. – А почему вы тогда считаете его добрым человеком?

– Когда он узнал, что я не хочу больше с ним быть – точнее, не могу, – он больше не настаивал. Вел себя очень прилично. Честное слово. Он был неплохим человеком. Просто привык, что за свои деньги может купить все. Как у нас говорят, не добро побеждает зло, а бабло. Вот поэтому он привык к тому, что может взять почти любую женщину, которая ему нравилась. Он так и делал.

– Можно подумать, что только он так мыслил, – сказал Дронго с явным сожалением. – Двадцать первый век, время чистогана и полного забвения всех моральных принципов. Он требует от вас интимной близости, провоцирует вас своим невероятным поведением, домогается остальных сотрудниц, но ни вы, ни ваш друг не хотите уходить только потому, что у вас хорошие зарплаты.

– А разве где-то в мире все по-другому? – спросила Амалия. – Я была совсем маленькой девочкой, когда распался Советский Союз. Говорят, что там еще пытались соблюдать какие-то нормы, боялись парткомов или домкомов, как их тогда называли, старались вести себя прилично. А сейчас все делают, что хотят.

– Время Шариковых, – вздохнул Дронго. – «Если не будешь со мной встречаться, попадешь под сокращение». Но вы правы, Амалия: раньше хотя бы вспоминали о совести, а сейчас над этим понятием смеются.

– Галимов говорил, что иметь совесть могут позволить себе только очень богатые люди.